— И что с того? — пожал я плечами. — Наган надёжный.
— Не знаю, не знаю, — отложив револьвер на одеяло, засомневалась девушка.
— Не волнуйся, мы недолго.
Я хотел сунуть бутылку водки в карман куртки, но к немалому своему удивлению обнаружил, что он уже занят каким-то барахлом.
О, это ж трофеи!
Ну-ка, глянем…
Непонятный жетон, информационный кристалл, запасная батарея для ручного разрядника, ключ-карта и… оправленное пластиковой рамкой увесистое зеркальце.
— Ты зеркало просила, держи.
— Что? — Алиса машинально взяла протянутую мной безделушку и с удивлением уставилась на меня. — Это не… — Она осеклась и покачала головой: — Это неважно уже, но всё равно громадное спасибо! Даже не знаю, как тебя отблагодарить. Ты столько для меня сделал…
— Ерунда! — улыбнулся я и, хоть в голове сразу завертелись разные мысли, направился на выход. Отблагодарить — да… — Дверь запереть не забудь.
Выйдя в коридор, я беззвучно выругался, дождался, когда лягнет дверной засов и пошёл искать Стаса. Так, думаю, для всех нас лучше будет.
И всё же — до чего не вовремя!
Не застав приятеля у себя, я заглянул на кухню, сунул в свободный карман гранёный стакан и с полупустой банкой консервированного хлеба в руках отправился на поиски. Стас, как оказалось, скучал в инвалидном кресле у самодельного пандуса, ведущего из подвала на первый этаж.
— Чё так долго? — с недовольным видом пробурчал он при моём появлении.
— Да иди ты!
— Думаешь, дала бы?
— Смени тему, а?
— О, да ты никак втюрился?
— Ты воду взял?
— Взял. — Стас показал мне полторашку и указал на люк в потолке. — Открывай уже.
Я поднялся по пандусу, отодвинул ржавые засовы и откинул в сторону железный лист. Вернувшись, закатил инвалидное кресло на первый этаж и вновь закрыл люк. А то в темноте, да ещё выпивши, точно вниз сверзимся.
— Пошли! — поторопил меня Стас, который успел выехать через выломанную дверь в когда-то начатый, да так и незаконченный кирпичный пристрой-веранду.
— Иду.
Я подхватил припрятанный специально для таких случаев табурет и направился к уже устроившемуся перед выходившим на речку окном приятелю.
— Звёзды, блин! — уставившись в небо, зачаровано протянул тот. — Помнишь, раньше звёзд почти не видно было?
— Раньше тебе звёзды и даром бы не сдались.
Я уселся на табурет и выставил на подоконник полупустую бутылку водки, стакан и банку с хлебом.
— Тоже верно, — вздохнул Стас и протянул мне полторашку с водой. — Ты пить, что ли, собрался?
— По чуть-чуть.
— Алкоголик!
— Кто бы говорил…
— Да я больше года водку не пил!
— Зато убитый постоянно.
— Это жизненная необходимость, — возразил Стас и вновь отвернулся к окну: — Ты смотри красота-то какая!
Я посмотрел, но ничего особенного не увидел. Да — чистое небо. Да — зелёные огонёчки звёзд. Но мне бы сто лет эту красоту не видеть. Чистое небо вызывало дрожь и непроизвольное желание забиться в какую-нибудь нору, пока не сгинет эта напасть. Уж лучше облака. Не так страшно…
Поэтому смотреть я стал не на звёзды, а на речку. Пусть с водой тоже не всё так просто, но отсюда она почти родной кажется. Словно в прошлой жизни очутился. Правда, раньше её тополя и кусты закрывали, а теперь на месте былых зарослей лишь корка спёкшейся земли темнеет. Но это ничего — зато деревья вид не загораживают.
Узкая полоска реки, развалины посёлка на том берегу, громада мелькомбината, стена сосен городского бора.
Хорошо…
— Как пообщался? — нарушил молчание Стас, которому уже надоело любоваться видом звёздного неба.
— С кем? — не понял я.
— С Алисой со своей, с кем ещё! — фыркнул парень.
— Да так, ни о чём, — пожал я плечами.
— Колись, давай!
— Она уверена, что в центре рухнул транспортник экспедиционного корпуса.
— Ходили такие слухи, — кивнул Стас.
— Вот. А на том корабле, значит, был некий мистический Шар, который по убеждениям майя должен был уничтожить Землю.
— Что за ересь?!
— Ну, помнишь, по календарю майя конец света в декабре двенадцатого года наступить должен был?
— И?
— А имеданцы как раз в том декабре пожаловали. Вроде как за Шаром. Нашли его, заблокировали, но вывезти к себе не смогли, потому как мы этот корабль сбили.
— Вот ты гонишь!
— Это не я. Это Алиса.
— Она головой не ударялась часом?
— Не спрашивал. Но вообще непохоже, что она бредит.
— Может, её так из-за транквилизаторов вставило? — задумался Стас. — Надо будет попробовать уколоться…
— Загнёшься.
— Ладно, не важно. Что ты с ней делать думаешь?
— С Алисой, ты имеешь в виду?
— Ну да.
— Провожу с утра, — спокойно ответил я, умолчав, куда именно собираюсь её отвести. Узнай Стас, что мы в центр намылились, его точно кондрашка хватит.
— И правильно.
Я скрутил пробку с бутылки и, следя за тонкой струйкой протекавшей через гуалу водки, принялся наполнять стакан.
— Алкоголик, — ухмыльнулся Стас и зашуршал целофанкой с «сахаром».
— Ты давай погоди пока, — попытался остановить я его, но безуспешно.
— Я кропаль.
Парень кинул в железную ложку обломок кристаллика, поднёс к ней зажигалку и шумно вдохнул ароматный дымок. После откинулся на спинку коляски, закрыл глаза и блаженно улыбнулся.
Я только покачал головой, поставил бутылку на подоконник и одним махом опрокинул в себя водку. Закусил хлебом, глотнул воды. Глянул на Стаса и неодобрительно поморщился.
«Сахар», или в более правильном переводе «сладкая жизнь», позволял проживать свою жизнь сотни раз, по желанию заменяя реальные события вымышленными. Одни возвращались в школу, другие отправлялись в космос, уничтожать инопланетных захватчиков. А некоторые — просто жили, будто никаких особенных катаклизмов и не случилось вовсе. Для подсевших на эту дурь в рамках собственного воображения не оставалось ничего невозможного, но и соскочить с неё не удавалось почти никому.
Мне повезло — я «сахар» не пробовал.
Да и водкой особо не увлекался.
Дорого.
Набулькав себе ещё пятьдесят грамм, я какое-то время сидел, раздумывая о превратностях судьбы, потом потормошил заворочавшегося Стаса. Тот открыл глаза и блаженно улыбнулся.
