Странный звук, похожий на далекий громовой раскат, снова донесся откуда-то с запада, из-за перевала; горы отозвались смутным тающим эхом.
— Грозой не пахнет, — прошептал Красавчик, принюхиваясь.
— Это не гром, — сказал Паук. — Что бы это ни было — оно стукнуло снизу.
— Обвал? — В тоне Клыка особой уверенности не слышалось. — Как-то не очень похоже.
— Да нет, — подал голос Пырей. — Не обвал, это специально.
К нему обернулись.
— Что? — спросил Паук.
— Гремучий студень, — сказал Пырей. — Точно. Да, Крыс?
Крыса кивнула. Тем временем третий удар, тише и глуше, окончательно определил направление: север, на перевале. Земля, а не небо.
— Он, точно, — сказал Пырей уверенно. — Наш клан, в Красногорах, этим делом часто пользовался, там естественных пещер немного. Мне случалось помогать инженерам, я даже знаю, как он делается. Три части Серебряного Льва, одна часть Масла Луны…
— Погоди с этой алхимией, — сказал Клык. — Гремучий студень… это ты про ту штуку, вроде мыла, которой пробивают тоннели? Я не видел, но слышать приходилось. У нас ее зовут трындец-камень…
— Ну да.
— Так это местные, — протянул Мелкий с тенью разочарования в голосе. — Нашли время строить! Я вообще-то слышал, что лорд Карадрас им обещал эти горы, но ведь в случае победы…
Красавчик ткнул его локтем:
— Вот дурак! Не строят, а попали в переделку! Какие-то местные ребята, с которыми оказался инженер, они отбиваться пытаются, все, что есть под руками, в ход пошло…
— Ну и куда мы? — спросила Крыса. — Туда или отсюда?
Все разом умолкли. Вопрос заставил бойцов здорово призадуматься.
Конечно, они, бродяги из далеких северных мест, уже успели хорошо познакомиться с аршами, живущими в здешних краях, — с официальной армией лорда Карадраса. Местные вояки не особенно нежно относились к пришлым. Считая, что война Карадраса — это в серьезной степени и их война, здешние жители воевали за право считать горы своей нераздельной собственностью, а к продажным чужакам относились с некоторым презрением… хотя такое отношение вообще-то привычно наемникам. Команда Клыка не лезла на рожон, старые бойцы не разменивались на дурные разборки и держались от местных в стороне; тем не менее местные, особенно местные офицеры, не церемонились с пришлыми, используя их для особо опасных дел. Уж во всяком случае, арши из этих мест — Горячего Хребта, по-орочьи, а официально — Синих гор, отчасти с подачи людей, считали, что наемники нужны для грязной работы, а после победы получат плату и уберутся восвояси, избавив хозяев от своего общества. До некоторого времени здесь слишком хорошо жилось.
Но судьба повернулась не тем боком. Местные жители и пришельцы после наводнения, затопившего оборонительные сооружения вместе с изрядной частью подгорных жилых секторов и погубившего множество жизней, оказались почти в одинаковом положении. Бродягам и в голову не пришло пытаться разыскивать уцелевшие форпосты хозяев и с ходу просить приюта; вряд ли можно рассчитывать на гостеприимство, если хозяева заняты отчаянными попытками защитить последнее. И вот…
Вот теперь: если хозяева за перевалом ведут бой, что надо сделать чужакам? Бойцы задумались, слизывая со щек дождевые капли.
— Наверное, отсюда, — сказал Пырей. — Это уже чужие дела, нам не заплатят, а у нас и так ни гроша… Вряд ли нас там станут угощать жареной кониной… и у нас с Крысой даже нормальных доспехов нет…
Крыса лизнула его в щеку в знак согласия.
— Согласна, — кивнула Шпилька. — Местные — те еще уроды, я еще помню, как этот гад Горбатый нас отправил под стены без прикрытия…
— Но они тоже арши… — тихо сказал Паук.
— Они чужие, — возразил Красавчик. — Мало ли кто арш. Если бы убивали нас, кто-то из них почесался бы?
— Урук-хай не отступают и не бросают своих, — заявил Хорек, схватившись за эфес. — Так всегда было.
— Не смеши меня, — фыркнул Пырей. — Урук-хай! Ты до урук-хай на две ладони не дорос. Между прочим, Клык и Красавчик, которые, по-моему, действительно урук-хай, вовсе не собираются туда ввязываться…
— Не знаю, — сказал Клык, нюхая воздух и безнадежно пытаясь учуять за запахами дождя и живой земли далекую вонь дыма. — Я еще не знаю. Я тому, кто за меня расписывается, задницу надеру и не спрошу, как звать…
— Клык, — произнес Паук со странной интонацией, — я пойду туда. Я никого не зову, если вы решите, что это не ваше дело, я пойду один. Вы правы, но мне надо…
И запнулся так, будто проглотил слово. «Мстить? — подумал Клык, морща нос. — Или помочь?» На лицах остальных было написано почти болезненное колебание. Вдруг Мелкий просиял, завопил: «Смерть эльфам!» — и смачно облизнул клинок ятагана.
Арши неуверенно рассмеялись.
— Ты что, со мной собрался? — спросил Паук.
— Пойдем! — заявил Мелкий. — Может, в смысле трофеев что-нибудь обломится.
— На твоем месте я бы особо на трофеи не рассчитывала, — заметила Шпилька. — Но… знаешь, Паук, а пойдем. Клык, я что подумала… может, если отряд будет больше, то мы легче пробьемся?
Эти слова вызвали уже настоящий хохот.
— Смотрите-ка! — сказал Красавчик, смеясь. — Эта Госпожа Боя собирается по пути на север уничтожить все вражеские армии, которые встретит! Ну просто всех подряд будет резать — эльфов, людей, пока пощады не запросят!
— Дураки вы, — грустно проронил Паук. — Вы смеетесь, а убивают-то там не офицеров — они большей частью уже мертвые. Убивают уцелевших. И наша плата тут ни при чем. Просто таким, как мы, — боем больше, боем меньше… а им — жизнь…
Бойцы замолчали. Шпилька принялась затягивать шнуровку на панцире.
— Слушай, — сказала Крыса, бодая Пырея в грудь головой, — нам не годится оставаться вдвоем в таком месте и в такое время. Лучше куда угодно, но вместе. Пойдем с ними — доспехами разживемся после драки.
Пырей в ответ лизнул ее в нос. Все было решено. Клык встряхнул головой так, что полетели брызги с волос.
— Значит, так. Не думаю, что мы успеем ввязаться в драку, она, по-моему, уже кончилась… Но сходить и взглянуть может оказаться полезно. Просто проверим, как там дела… тем более что нам по дороге и есть у меня еще кое-какая мысль. Выходим сейчас. Остатки мяса — с собой, снаряжение проверить, на марше — ступать след в след, а сигналы — как всегда: карканье — «внимание», а крик перепела — «вперед». Мелкий, давай тебе еще разок плечо намажем бальзамом… на всякий случай.
Передышка закончилась.
Покидать пещеру было пронзительно грустно; никто не знал, будет ли впереди хоть одна такая тихая пристань. Полусознательно отметились — пещера не только пахла их запахом, но и хранила их следы. Хорек написал сажей на гладком камне: «Урук-хай с севера оставили тут товарища. Смерть тварям, месть, свобода!» Мелкий и Шпилька нарисовали три оперенные стрелы на удачу. Расколотые кости сгребли в угол. Паук бросил тут же разбитые башмаки, поменяв их на другие, унаследованные от Вьюги, и тоже думал о нем с тихой благодарностью, которую постеснялся бы высказать.
