Дядюшка так расплылся… И кузен Вениамин улыбнулся мне сердечно — впервые в жизни. И я подумал, что хорошо быть умирающим — все тебя очень любят напоследок.
— Я, — говорю, — хотел бы вас видеть в столице, дядя. Совет — послезавтра, будьте.
Он так поклонился… И так ласково смотрел… У него в глазах горящими буквами мерцало: «Хорошо, если к Совету ты не сдохнешь. Но одной ногой уже будешь в могиле, это точно».
— Пусть, — говорю, — ваш конюший меня сопровождает. Он мне понравился.
А дядя сделал якобы понимающую мину:
— Да на здоровье, хе-хе. Что с меня, убудет?
И нас проводили. Я раскашлялся, когда садился на коня, — в горле ещё першило. И дядина свита аж замерла, пока кашель не прошёл, — «ну!» — но потом разочаровалась. А премьеру и жандарму, натурально, ни о чём не рассказали, и они просто ехали поодаль от меня и обсуждали вино и девок.
Рыжий жеребчик Нарцисса боялся моих мертвецов не меньше, чем его хозяин. Но Нарцисс всё равно старался держаться рядом. Моё доверие ему льстило… Бедный дурачок.
В столицу мы прибыли к вечеру. Столица впервые увидала Нарцисса в моей свите, так что горожане о нём первый раз сказали «королевская подстилка» и «светская сучка». Но он если и расслышал, то к себе не отнёс.
Из-за свойственного ему исключительного легкомыслия.
Не буду утомлять вас рассказом о том, как устраивал Нарцисса в своих покоях. Довольно того, что он был впечатлительный, а я решил, что он будет жить со мной. Если мне захочется разговаривать с живым человеком, то пусть он будет рядом. И больше я ничего не желал принять в расчёт. Ну да, да — неблагодарный тиран.
Я хотел, чтоб Нарцисс привык быстрее, чем он мог привыкнуть. А он грохнулся в обморок, когда увидел Оскара, выходящего из зеркала. Господи, прости…
Оскар, гадюка могильная, улыбнулся ему во все клыки. А мне сказал:
— Мне искренне жаль, ваше прекрасное величество, что моё появление вызвало такую прискорбную реакцию — у современных молодых людей нервы, к сожалению, слабы, как у барышень. Уверяю вас, что менее всего мне хотелось наносить ущерб благополучию вашей игрушки, мой дорогой государь, тем более такой изящной.
— Не пугайте его больше, Князь, — говорю. — Вот что мне теперь делать?..
Оскар чуть пожал плечами и тронул лоб Нарцисса своими ледяными пальцами — тот действительно пришёл в себя моментально. И вцепился в мои руки, как в последнюю надежду, явно совсем забыв, что я — некромант и его король.
А вампир был настолько циничен, что заметил:
— Видите, мой бесценный государь, я, безусловно, ужасен, зато вы уже совершенно безопасны и близки.
И снова оказался прав, как всегда. Потому что Нарцисс с тех пор уже никогда не только не боялся, но и не смущался в моём присутствии. Правда, очень удивлялся иногда… Но это уже пустяки. И не смел спорить. Ни с чем, что бы я ни приказал. Я же его король — это в его головёнке было равно примерно Богу.
Преданный, как легавый щенок. И это именно его потом честил предателем и встречный и поперечный.
Большой Совет, помню, изрядно меня позабавил.
Дядюшка прибыл в чёрном. В шикарном костюме — чёрный бархат и золотые галуны. Вроде как траур по случаю моего нездоровья.
Хотя я к тому моменту уже успел окончательно поправиться.
Принц Марк сел напротив меня и всё заглядывал мне в лицо. Холодный пот искал или ждал, когда у меня глаза вытекут, — так весело… А кузен Вениамин, бледный, хмурый, грыз перо и нервничал. Он, мне кажется, понял раньше своего батюшки.
А я беседовал с премьером и с канцлером о наших внутренних делах, так — не торопясь. Счета сводили, смету прикидывали на нынешнюю зиму, обсуждали какие-то пустяки: цех столичных кузнецов просит высочайшего позволения вывешивать штандарты с двумя языками пламени вместо одного, а бургомистр предлагает запретить подмешивать старое варенье в новое…
К концу Совета мои дорогие родственники сами нездорово выглядели.
И когда я отпустил свиту, а им сказал: «Задержитесь на минутку» — они стали совсем зелёные. Как огурцы. И дядюшка пролепетал:
— Дорогой племянничек, что-то случилось?
— У вашего конюшего, — говорю, — колечко было с агатом… Вы бы, дядюшка, меня познакомили с ювелиром, хочу у него колье для жены заказать.
Утро, я припоминаю, морозное стояло, уже и иней лежал на траве — октябрь к концу, — в зале прохладно, а с принца Марка пот полил в три ручья.
— Мой, — лепечет, — перстень… старинный… я его, вроде бы… то есть — какой перстень?
— Системы, — говорю, — «кошка сдохла, хвост облез».
И тут мой кузен Вениамин процедил сквозь зубы слово — я удивился, откуда он такие знает. А принц Марк сел. Когда сидишь, не так заметно, что колени дрожат.
А я щёлкнул пальцами гвардейцам. И говорю:
— Что с вами делать, дядя? Вы старше, вы политик — вот, совета спрашиваю. Казнить вас за государственную измену не могу — огласки не хочу. Будут болтать, что лью родную кровь. Так что предоставляю на выбор: первый вариант — вы этот перстень сами используете. Вроде как приболели и оттого умерли. Второй — я вас вместе с двоюродным братцем уютно устраиваю в небольшом помещении с крепкой дверью. И не в Башне Благочестия, а в Орлином Гнезде, к примеру. Или в Каменном Клинке. А ключ выбрасываю. Вроде вы переехали.
Тут у него и челюсть затряслась, и оттого он ничего мне не ответил. А кузен Вениамин прошипел:
— Ты, Дольф, грязная скотина. Пятно на родовом гербе. Можешь меня убить за эти слова, но я просто всю жизнь мечтал тебе это сказать.
Я ему улыбнулся.
— Вениамин, — говорю, — я так рад, что исполнил твою заветную мечту. Если ты мечтал сообщить мне ещё что-то — не стесняйся, пожалуйста. Только поторапливайся, потому что я уже сам всё решил. Без дядиных советов.
— Убить моего отца? — спрашивает. С ненавистью и мукой на физиономии.
— Ну почему же, — говорю, — только отца? Ты считаешь, братец, что ты совсем ни при чём в этой истории? Твой батюшка, как я понимаю, ведь не в пользу моего сынка интриговал, а в свою собственную, в обход младенчика, да? Бедняжечку Людвига ведь тоже, наверное, убить собирались? Так что это вся ваша фамилия, братец мой, узурпаторы. Несостоявшиеся.
— Племянничек! — лепечет принц Марк. — Да что ты такое говоришь! Не слушай моего олуха, он ничего не понимает!
— Он-то, — говорю, — может, и не понимает, а я пока ещё кое-что понимаю, дядя. Мне этот скандал нужен, как зубная боль, но что поделаешь… Значит, так. Вы едете в Каменный Клинок. С моим личным эскортом. И там вас удобно размещают. А поскольку стража может отвлечься, перепиться или продаться, дверь в ваши покои я велю замуровать. Наглухо. Замешав цемент на яичных белках, чтобы тараном было не пробить. Оставив только дырку для еды и дырку для параши. Будет уютно.
