— Нелька, зараза, сама своим гостям открывай! — и
пошлепала в глубь квартиры, лениво покачивая аппетитными бедрами.
Маркиз постоял еще с минуту в коридоре, и наконец из-за
полуприкрытой двери высунулись всклокоченная каштановая шевелюра и один карий
глаз.
— Это кто ж это? — осведомилась Нелли. — А,
это ты! — Она окончательно проснулась и резко поскучнела. —
Притащился все-таки! Я-то надеялась — адрес забудешь!
— Разве тебя можно забыть? — галантно проворковал
Леня.
— Завянь, — огрызнулась девица, — от тебя
одни неприятности! Еще в такую рань притащился!
— Уже первый час! — ответил Маркиз
назидательно. — Кто рано встает, тому Бог подает!
— Первый час! — передразнила Нелли. — А мы
знаешь, когда ложимся? Работа у нас ночная. Короче, чего тебе надо?
— Так и будешь меня держать на пороге?
— Ладно, заходи! — Нелли пошире открыла дверь, и
Маркиз вошел в ее комнату.
Почти половину этой небольшой комнатки занимала тахта,
огромная, как армейский полигон. Кроме тахты имели место платяной шкаф,
тумбочка с телевизором и низкий комод, на котором в ряд сидела многочисленная
компания меховых собак, медведей, слонов, кошек и прочих мягких игрушек уже
совершенно загадочных пород.
Хозяйка комнаты, как и ее подруга, заспанная и растрепанная,
накинула поверх короткой ночной рубашки шелковый халат, пару раз с
остервенением прошлась расческой по каштановым волосам и, уставившись на
Маркиза, обратилась к нему коротко и выразительно:
— Ну?
— Кофе бы, что ли, предложила! — протянул Леня,
оглядываясь.
— Перебьешься! — Нелли явно не грешила
гостеприимством. — Говори, чего надо!
— Солнышко, ну что ты такая неласковая? Ты ведь
говорила мне, что Гена тебе не нравится?
— Козел и садюга! — Нелли была лаконична и решительна.
— Хочешь ему свинью подложить?
— С этой сволочью играть опасно, можно доиграться. Он с
виду такой приличный и воспитанный, прямо как банкир какой-нибудь, а в глаза
посмотришь.., сразу ясно: такой убьет — глазом не моргнет!
— Вот именно, — Маркиз деланно зевнул и
потянулся, — убьет... Если узнает, что ты мне свой адрес дала и про него
рассказала — точно убьет. Не за болтливость даже, а просто из гигиенических
соображений — чтобы концы обрезать.
— Ну ты и сволочь! — испуганно вскрикнула
девица. — Неужели стукнешь ему?
— Если договоримся — никто ничего не узнает, да еще и
подлянку ему устроишь.
А это ведь приятно, разве нет?
— Ну ты и паразит, — удивленно протянула
Нелли, — не лучше Генки!
— Жизнь такая, — Маркиз виновато улыбнулся, —
все мы не ангелы. Ты тоже, девочка моя, не сестра милосердия. Не согласилась бы
мою подругу изображать — не влипла бы во все эти неприятности.
— Ага! — проворчала Нелли. — У Генки, у него
попробуй откажись... Короче, говори, чего тебе от меня надо, да проваливай
скорее, пока сам на Генку не напоролся.
— Ну, это навряд ли, — Леня усмехнулся, —
сама же только что говорила, что работа у вас ночная и в такой ранний час
гостей не бывает! Ладно, слушай, что нужно сделать! Гена, когда к тебе
приходит, сотовый телефон куда кладет?
— Когда как, — Нелли пожала плечами, — когда
на тумбочку, когда на пол возле тахты, чтобы недалеко тянуться, если
зазвонит...
— Вот дождешься, когда он выйдет ненадолго — в ванную
там или еще куда, — и к нему в сотовый, под крышечку, которой батарейки
закрыты, запихнешь вот это, — он осторожно протянул девушке крошечную
металлическую крупинку, — она там прилипнет. Потом крышку закроешь, и все
дела.
— А если он меня застукает?
— Не застукает, — Маркиз посмотрел на Нелли
выразительно, — ты девушка ловкая.
В случае чего скажешь — взяла мобильник, хотела бабушке
позвонить.
— Сам ты бабушка! — огрызнулась Нелли.
— Это ты зря, — Маркиз усмехнулся, — еще
дедушкой обозвать — я бы стерпел, а вот бабушкой — это уж слишком! Это
голословное обвинение. Если хочешь, могу тебе представить убедительные
доказательства, что я не бабушка.
Нелли окинула Маркиза заинтересованным взглядом и
неторопливо направилась к тахте.
* * *
Лиза Белохвостикова очень дорожила своей работой.
Имея от природы не слишком выдающиеся способности,
слабенькую память и более чем заурядную внешность, она кое-как закончила
Институт культуры и просидела несколько лет в маленьком литературном агентстве,
куда ее пристроила по знакомству двоюродная сестра. Лизина работа заключалась в
том, что она звонила в несколько московских издательств и сообщала, что автор
Семиносов написал новую детективную повесть, а писательница Троеухова — новый
любовный роман.
Московский издатель выслушивал радостную новость и предлагал
купить повесть за пятьсот рублей, а роман — за семьсот.
Лиза робко благодарила и звонила авторам, чтобы обрадовать
их столь щедрым предложением. Авторы почему-то не радовались.
Лиза не умела выбивать деньги из издателей, не умела
работать с авторами, ни разу не нашла ни одного нового имени и не заключила
хоть сколько-нибудь выгодного договора. Кроме всего прочего, она умудрялась
забывать о половине необходимых звонков и пропускать самый важный пункт
контракта.
Авторы на нее сердились, а Лиза хлопала белесыми ресницами,
всхлипывала красноватым носиком в мелких угрях, и все продолжалось по-прежнему.
Наконец, когда она умудрилась перепутать издательства и
послала вместо любовного романа по электронный почте монографию о размножении
ленточных червей, а единственный экземпляр любовного романа стерла в компьютере,
добросердечный начальник предложил ей поискать новую работу.
И все та же двоюродная сестра устроила Лизу горничной в
отель «Невский Палас».
— Ты ни на что больше не способна! — возмущенно
произнесла сестра, девушка с большими претензиями.
А Лиза ничего больше и не хотела. Ей очень нравилась работа
горничной. — аккуратная униформа, крахмальный передничек, белая наколка,
понятные и несложные задания. Когда-то давно Лизе говорили, что лозунг
коммунизма — от каждого по способностям, каждому — по потребностям.
Так вот Лизиных способностей как раз хватало на работу
горничной, так что можно сказать, что она жила наполовину при коммунизме.
Увидев на своем пульте вызов в семьсот восьмой номер с
просьбой принести кофе, она слегка удивилась: в этом номере жил господин Белофф
из Мюнхена, который вот уже два дня ничего не заказывал в номер да и сам в
номере не появлялся, во всяком случае, прибирая в его апартаментах, Лиза
находила постель неразобранной. Тем не менее уже через минуту она стояла на
пороге номера с подносом в руке и жизнерадостной улыбкой на лице.
