— Элис, ты все понимаешь. Мы знаем друг друга слишком хорошо и слишком долго, чтобы ты могла скрыть такое от меня. Ты увлеклась этим человеком, хотя я представить себе не могу почему. Я сравниваю его с Гестом, с тем, что у тебя уже есть, и…
— Заткнись.
Резкость собственного тона, как и грубость произнесенного слова, потрясли Элис. Она припомнить не могла, чтобы когда-либо с кем-нибудь так говорила. Неважно. Это заставило Седрика умолкнуть. Он смотрел на нее, слегка приоткрыв рот. Слова, срывавшиеся с губ Элис, были похожи на камни, несомые бурным потоком:
— То, что у меня уже есть, Седрик, — это ничто. Это обман, изобретенный Гестом, обман, на который я согласилась, потому что не могла представить, что у меня будет что-то лучшее. Наш брак — сплошное притворство. Но я сознаю, что согласилась на это притворство. Я заключила сделку, будь она проклята. Мы, как настоящие торговцы, скрепили ее рукопожатием и подписями, и я честно соблюдаю ее условия. Куда честнее, чем Гест, могу добавить. Я и впредь намерена держать свое слово. Но не смей, никогда не смей сравнивать Лефтрина с Гестом. Никогда!
Сила, которую она вкладывала в эти слова, словно обжигала ее горло изнутри. Элис хотела сказать что-то еще, но потрясенное выражение лица Седрика заставило ее растерять все заготовленные слова и даже мысли. Бессмысленность оспаривать свою судьбу перед кем бы то ни было неожиданно лишила ее сил.
— Извини, что говорила с тобой так грубо, Седрик. Ты этого не заслуживаешь.
Она повернулась и пошла прочь.
— Элис, нам все-таки нужно поговорить. Вернись.
Голос его дрожал, и оттого слова звучали не как приказ, а как мольба. Элис остановилась, не оборачиваясь к нему.
— Нам не о чем говорить. Седрик. Все сказано. Я связана узами брака с человеком, к которому не испытываю даже приязни, не говоря уж о любви. Я знаю, что это взаимно. Мне нравится капитан Лефтрин. Я наслаждаюсь вниманием человека, который считает меня прекрасной и желанной. Но и только. Я не поддамся этим чувствам и не сделаю того, на что они толкают меня. Что еще ты желаешь знать?
— Я сказал Лефтрину, что мы должны покинуть корабль. Сегодня. Я попросил его найти охотника, который согласится взять одну из лодок и доставить нас обратно в Трехог. Мы будем плыть по течению, так что это не займет много времени. Может быть, придется один раз остановиться на ночлег, но не думаю, что понадобится даже вторая остановка.
Эти слова заставили Элис обернуться. Сердце колотилось в груди, словно желая выпрыгнуть. Ее захлестнуло отчаяние.
— Что? Зачем нам это нужно?
— Чтобы избавить тебя от соблазна, прежде чем ты поддашься ему. Чтобы избавить от соблазна капитана, прежде чем он поддастся своим желаниям. Прости меня, Элис, но ты плохо знаешь мужчин. Ты так небрежно призналась в том, что он тебе нравится, и при этом заверяешь, что не позволишь своим чувствам взять верх. Но капитан Лефтрин видит твои чувства. Ты уверена, что, если он на тебя надавит, ты сможешь сказать ему «нет»?
— Он не станет это делать, — тихо произнесла Элис.
Как бы она ни желала этого, он не станет на нее давить. Она это знала.
— Элис, нельзя рисковать. Оставаясь здесь, ты навлекаешь опасность не только на себя, но и на Лефтрина тоже. Пока что ваши отношения невинны. Но люди видят вас и будут болтать. Нельзя же думать лишь о себе. Только представь, как такие слухи опозорят твоего отца и расстроят твою мать! А каково будет Гесту узнать, что он стал рогоносцем? Он этого так не оставит! Человек, добившийся его положения, коварен и могущественен, было бы глупо считать его дураком. Я не знаю, к чему это приведет… Может быть, он вызовет Лефтрина на поединок. И кроме того, если ты не прервешь этот необдуманный роман, что хорошего это тебе принесет? Элис, пойми: выход, который предлагаю я, — единственный, хоть тоже связан с опасностями! Мы должны отплыть сегодня, прежде чем еще дальше уйдем от Трехога!
Элис сама удивилась спокойствию своего тона:
— А Лефтрин уже согласился на это?
Седрик поджал губы, потом вздохнул.
— Согласится он или нет, мы должны уйти. Мне кажется, он уже собирался согласиться, когда услышал какие-то крики со стороны лагеря и пошел туда узнать, в чем дело.
Элис знала, что Седрик лжет. Лефтрин не собирался соглашаться. Течение, несущее баркас, сближало их, а не разделяло. Но она ухватилась за возможность сменить тему разговора:
— Так что это был за шум?
— Не знаю. Все хранители, похоже, собрались…
— Я тоже пойду погляжу, — оборвала его Элис и направилась к носу баркаса.
Она была уже на полпути туда, когда Седрик наконец оправился от изумления.
— Элис!
Она оставила его зов без ответа.
— Элис!
Он вложил в этот крик всю властность, какую смог в себе найти. Он видел, как дрогнули ее плечи, — Элис услышала его. Седрик смотрел, как она обеими руками взялась за борт и перекинула через него ногу. Юбки мешали ей, Элис терпеливо одернула их, перебралась через борт и спустилась по веревочной лестнице на илистый берег. На несколько мгновений она пропала из поля зрения Седрика, а потом он увидел, как она бежит по вытоптанной траве к сгрудившимся поодаль хранителям. В ту же сторону медленно двигался дракон. На миг у Седрика перехватило дыхание. Вдруг та тварь сможет что-то рассказать?
Он смотрел, как они беседуют, слышал их голоса, но не мог разобрать слов. Тревога все сильнее грызла Седрика. Неожиданно он отвернулся от берега и бросился в свою тесную каюту. Войдя в маленькое сумрачное помещение, плотно закрыл за собой дверь, набросил примитивный крючок — единственный способ запереть дверь изнутри — и опустился на колени. Потайной ящичек в нижней части гардероба неожиданно показался ему до смешного заметным. Седрик отпер и выдвинул его, прислушиваясь к шагам на палубе снаружи. Можно ли найти более укромное место, чтобы спрятать добычу? Как лучше: держать все сокровища вместе или разложить их среди вещей по разным сундукам? Седрик покусал губу, размышляя над этим.
Прошлой ночью к сокровищам прибавились еще два. Он поднес поближе к свету стеклянную фляжку. В ней была драконья кровь, на свету жидкость выглядела дымчато-красной и непрерывно клубилась крохотными водоворотами. Ночью Седрик решил, что это вращение ему померещилось, — но нет. Кровь по-прежнему была красной, жидкой и находилась в непрерывном движении, как будто обладала собственной жизнью.
Все эти дни он наблюдал за маленьким бурым драконом и собирался с духом. Каждое утро охотники уходили еще до рассвета, направляясь вверх по реке в надежде добыть дичь прежде, чем драконы распугают ее. Когда солнце поднималось повыше и становилось тепло, драконы просыпались. Обычно первым в путь отправлялся золотой, вскоре за ним следовали и остальные. Хранители плыли за ними в своих лодочках, а за этой флотилией шел баркас.
Вчера и позавчера маленькому бурому дракону явно нездоровилось. Он не успевал за остальными драконами, тащился где-то посередине между ними и плывущими следом лодками хранителей. Вчера даже хранители обогнали его. Бурый едва мог держаться чуть впереди баркаса. Седрик обратил внимание на эту тварь, когда увидел, что Элис и Лефтрин стоят на носу корабля, смотрят на дракона и обсуждают, как плохо он выглядит. Седрик присоединился к ним, оперся на фальшборт и стал наблюдать, как жалкий коротышка еле ковыляет против слабого течения. В следующий миг Седрик отметил про себя, что вода в реке далеко не такая белая, как во время путешествия на «Совершенном». Сейчас она выглядела почти как обычная речная вода. Капитан что-то сказал Элис, но Седрик расслышал только ее ответ:
