— Конечно! Он знает законы. Такие девушки, как я, не могут заключать помолвку или вступать в брак. Нам не позволено иметь детей. Так какой смысл встречаться с парнями?
Грефт пристально смотрел на нее. В его глазах, мерцающих голубым светом, внезапно появилось сочувствие.
— Тебя так хорошо научили их правилам? Как жаль.
Грефт сжал безгубый рот, покачал головой и чуть слышно вздохнул. Некоторое время он смотрел в огонь. А когда снова перевел взгляд на Тимару, щель его рта растянулась в улыбке. Он склонился к девушке, положив руку ей на талию, и зашептал прямо в ухо. Его теплое дыхание щекотало ей шею, и от этого по спине побежали мурашки.
— Там, куда мы идем, мы сами сможем устанавливать правила. Подумай об этом.
А потом ловко, точно разворачивающая кольца змея, поднялся на ноги и ушел, оставив Тимару смотреть на пламя.
* * *
Второй день месяца Злаков, шестой год Вольного союза торговцев
От Кима, смотрителя голубятни в Кассарике, — Эреку, смотрителю голубятни в Удачном, и Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге
Смотрители Эрек и Детози! Доверяя этот пост, мне строго сказали, что почтовые птицы предназначены только для официальных посланий Совета. Хотя торговцам за плату может быть позволено использовать их для личных посланий. Мне ясно дали понять, что смотрители не имеют особого статуса, который позволял бы им бесплатно отправлять послания. Мне кажется, это правило касается и присоединения личных сообщений к официальным посланиям. Я не имею ни малейшего желания сообщать, что вы пренебрегаете правилом, но, если улики вашей личной переписки снова попадут ко мне в руки, как это случайно произошло на сей раз, я письменно доложу о вас во все три Совета. Уверен, вам придется возместить расходы на все послания, которые вы отправили бесплатно.
С уважением,
смотритель Ким.
Глава 10
КАССАРИК
Когда они подошли к главному причалу Кассарика, уже сгустилась почти непроглядная темень. Даже комары улетели на ночной отдых. В свете фонарей, подвешенных по бортам баркаса, виднелись только лица матросов, деловито, без устали работающих шестами. Их движения, похожие на своеобразный танец, зачаровывали. Элис по-прежнему дивилась, как ловко они толкают баркас вверх по течению — так, словно это почти не стоило им труда. Но стоило ей заговорить об этом с капитаном Лефтрином, тот лишь улыбнулся и что-то пробормотал об очень удачных обводах корабля.
Элис стояла на палубе, плотная одежда защищала ее и от ночного холода, и от насекомых, пробуждающихся с наступлением сумерек. Высоко в небе сияли звезды. Увидев огни города, она ахнула от восхищения. Это новое поселение, как и Трехог, было построено в кронах деревьев, возвышающихся над рекой. Желтый свет из окон пробивался через ажурное переплетение ветвей. Сначала город выглядел как россыпь звезд, пойманных в сеть, но с приближением огни делались ярче и крупнее.
— Теперь уже недолго, — сказал капитан Лефтрин, снова подойдя к Элис. — В обычном рейсе мы остановились бы на ночевку час назад. Но я знаю, как тебе не терпится попасть туда и встретиться с драконами, госпожа, так что велел команде еще немного потрудиться. Я надеялся, что мы успеем причалить в сумерках, но нам не повезло. Так что, полагаю, вы проведете с нами здесь еще одну ночь и уйдете завтра поутру.
Седрик вышел на палубу и присоединился к ним. В темноте ни Элис, ни капитан не заметили его беззвучного появления, и оба вздрогнули, когда он заговорил:
— Не думаю, что мы настолько устали. Полагаю, нам еще хватит сил, чтобы найти постоялый двор, где есть горячая ванна, мягкие постели и хорошее вино к вкусному ужину.
— Здесь вы ничего такого не найдете, — возразил ему Лефтрин. — Кассарик — еще молодое поселение, тут живут в основном те, кто здесь же и работает, приезжих мало. Так что постоялый двор не нужен. Конечно, если бы мы прибыли вечером, то нашли бы семью, которая сдала бы вам комнату на ночь. Но сейчас вы, скорее всего, будете без толку бродить от одной двери к другой. К тому же вам придется в потемках лезть вверх по длинной лестнице. Можно, конечно, добраться и на подъемнике, но если вы отыщете служителя и согласитесь дополнительно заплатить ему.
Элис кивнула.
— Нет смысла паковать багаж и блуждать в темноте в надежде найти гостеприимную семью. Еще одна ночь на борту «Смоляного» не причинит нам вреда, Седрик. Утром ты сможешь подыскать жилье, пока я переговорю с местным Советом о драконах.
Такое положение дел казалось ей вполне естественным. На корабле тесновато, но вполне удобно. Трапезы простые, но сытные. Капитан Лефтрин, возможно, временами грубоват, но его старания быть гостеприимным подкупают своей искренностью. Элис нравилось его общество. Но Седрик явно считал речника неотесанным мужланом. По нескольку раз в день он бросал на Элис долгие страдальческие взгляды, слыша, как Лефтрин расточает в ее адрес комплименты, а один раз едва не рассмеялся над его неуклюжей галантностью. Элис с удивлением обнаружила, что ее это задело: насмехаясь над Лефтрином, Седрик ведет себя жестоко и глупо, подумала она.
Внимание Лефтрина льстило ей.
Элис старалась не думать об этом, но ничего не могла поделать, застигнутая врасплох. Сначала комплименты капитана заставляли ее чувствовать себя неуютно и даже казались подозрительными. Но в последний день она пришла к выводу, что его восхищение искренне. Ей определенно доставляла удовольствие мысль о том, что этот грубовато-мужественный речник находит ее привлекательной. Он был не похож ни на одного из тех мужчин, которых ей прежде доводилось встречать. В его обществе Элис чувствовала себя действительно отважной и даже слегка безрассудной путешественницей. В то же время его очевидная сила и знание дела вызывали в ней ощущение безопасности. Она позволила себе общаться с ним, решив, что это лишь на короткое время и что у нее нет намерений нарушать верность Гесту. Она всего лишь хочет чуть-чуть порадоваться тому, что мужчина считает ее красивой.
А Седрик, должно быть, переживал лишь потому, что желал всячески защищать ее. Покровительство его взволновало Элис и вновь вызвало к жизни детскую привязанность к нему. Ведь Седрик нравился Элис еще до того, как вырос в такого красивого мужчину. В то время он проявлял к ней интерес, в отличие от других парней, которые на нее — рыжеволосую, с густыми веснушками и плоской грудью — даже не смотрели. А Седрик был добрым. О, как она мечтала, чтобы он — старший брат ее лучшей подруги — был к ней расположен еще больше! На уроках она тайком рисовала в тетрадке переплетенные инициалы — свои и его. Она стащила одну из его перчаток для верховой езды. Перчатка пахла Седриком, и сейчас Элис, краснея и смеясь, вспоминала, как хранила перчатку под подушкой и нюхала каждый вечер перед сном. Интересно, куда она дела эту перчатку? И когда отказалась от мечтаний о том, что однажды Седрик обратится к ней со словами любви? Возможно ли, что в юные годы она была ему небезразлична? И вдруг это чувство сохранилось в каком-нибудь тайном уголке его сердца?
