Она расхохоталась.
– Но это же просто охота!
– Понимаю, – ответил он с сочувствием, – мужчины слишком много времени проводят на охоте. Они настолько привыкли убивать людей, что сейчас уже не могут остановиться… и убивают бедных зверей, что не могут за себя постоять.
– Это точно, – сказала она весело, – зато они какие вкусные!.. Пойдем, покажу тебе нашу гордость – брабантских соколов!
Он пробормотал:
– Знал, что есть брабантские кони-тяжеловесы, но про соколов…
Она вскочила, ухватила его за руку.
– Пойдем!.. Пойдем, я покажу тебе все твое отныне хозяйство!
Она сразу повела его на задний двор, где расположены все вспомогательные службы.
– Вон там, смотри, у нас содержатся соколы, а вон там псарня.
– Много собак? – спросил он вежливо.
– Нет, всего дюжина охотничьих, – ответила она и тут же добавила гордо: – Зато самых лучших! Вот только почти год с ними никто не выезжал в лес.
Она выглядела такой огорченной, он поспешил утешить:
– Возможно, им еще придется побегать… Возможно.
Она воскликнула:
– Обязательно, какое возможно?.. Здесь прекрасные места для охоты!.. А леса такие дремучие и непроходимые, что никто не знает, что там в их глубине.
Он улыбнулся.
– Если в герцогстве все в порядке, то можно и поохотиться. Но, мне кажется, любая охота – это отдых, а праздность неугодна Господу.
Она сказала наставительно, как послушный ребенок, старательно усвоивший урок и затем гордо выкладывающий знания взрослым:
– Охота – эта старинный узаконенный обычай!.. Никто от него не уклоняется, это не по-мужски…
– Обычай? – переспросил он. – Обычаи склоняются перед сильными! Меня не удержит слабая преграда обычаев, потому что они везде разные… а я видел не только Брабант. Обычаи… они создаются людьми…
Она спросила в восторге:
– Такими, как вы, мой властелин?
Он улыбнулся.
– Надеюсь на это. Сильные создают обычаи, слабые им следуют.
Она прошептала восторженно:
– Я как-то даже не думала… что обычаи не сами по себе, а их тоже кто-то создает!
– Все обычаи создаются людьми, – заверил он. – Вот увидишь, когда-то утвердится обычай не спрашивать о происхождении человека!.. Более того, спросивший будет выглядеть человеком дурным и невежественным…
Она недоверчиво усмехнулась, это совсем уж нечто дикое, но прижалась к нему и прошептала:
– Вы все знаете лучше, солнечный мой рыцарь в сверкающих доспехах!.. Я безмерно верю вам во всем…
Они ушли дальше, а во дворе, провожая их взглядами, остановились Перигейл и Шатерхэнд. Перигейл проговорил задумчиво:
– Прекрасная пара…
– Очень, – подтвердил Шатерхэнд. – А еще он великий воин, что совсем уж хорошо.
– Это важно, – сказал Перигейл и вздохнул.
– Тебя что-то тревожит?
– Пустяки, – ответил Перигейл, – просто я не очень как-то люблю эти дурацкие обеты.
– Дурацкие?
– Они все кажутся дурацкими, – ответил Перигейл. – Взрослому человеку, конечно.
Шатерхэнд покосился по сторонам, пробормотал негромко:
– Намекаешь, что он может быть очень низкого происхождения? Но если человек взлетает так высоко, следует забыть о его происхождении!
Перигейл кивнул:
– Мы с тобой забудем охотно, этот наш герцог, он нас вполне устраивает. Но другим рты не заткнешь.
– Да, конечно… Но те, кому он нравится, допытываться не станут.
Перигейл вдруг улыбнулся.
– Но есть и другой вариант…
– Ну-ну?
– Устав их Ордена может запрещать раскрывать свое имя и свой род совсем по другой причине. Намного более благородной.
– Какой?
Перигейл сказал задумчиво:
– Может быть, устав их Ордена запрещает говорить о своем происхождении, чтобы не было гордыни? Представьте себе, сотни членов в их Ордене – сыновья герцогов, а другие – безлошадных рыцарей!.. Этим будет обидно, если им станут тыкать в глаза их низким происхождением…
Шатерхэнд сказал бодро:
– Я бы такого сразу на поединок, будь он хоть сыном короля!
– Но у них Орден, – напомнил Перигейл. – Они должны быть братьями. А для этого лучше всего забыть о разнице в происхождении!
Шатерхэнд кивнул, пробасил медленно:
– Вообще-то ты прав… Это и должно быть основной и… единственной причиной. А кто начнет сомневаться, я сам тому голову оторву.
– Теперь, – сказал Перигейл, – нам следует молиться о том, чтобы Господь послал им поскорее сына.
– Да, – согласился Шатерхэнд. – Дети – это счастье…
Сэр Перигейл поморщился.
– Это для вас счастье. Ну, еще и для меня, конечно. А для того, кто на троне, – это спокойное будущее. Не только для себя, разумеется. Если не будет сына, начнутся династические войны, кровожадные бароны разорвут Брабант на части, только бы посадить на престол своего ставленника и начать новую династию!
Шатерхэнд зябко передернул плечами.
– Я люблю повоевать, но, Господи, упаси нас от ужасов гражданской войны!
Перигейл перекрестился.
– Нужно молиться, чтобы у них поскорее родился сын.
А Лоенгрин, старательно напоминая себе, что отныне он новый герцог Брабанта, бодро взбежал на крепостную стену, а оттуда поднялся на верхнюю площадку обзорной башни, самое высокое место в замке. Замок расположен на холме, так что подступающее войско легко увидеть издалека, тем более что лес далеко, а вокруг только пашни. Так что он всматривался в разбросанные деревушки, в неровные квадраты полей, в заливные луга, в подступивший к далеким селам лес и мысленно возвращался к прочитанным мудрым книгам, вспоминал рассказы старых мудрых рыцарей о правильном устройстве государства.
Впервые он ощутил некоторую неуверенность, все-таки его власть отныне распространяется даже не на замок, что уже для него ново и потому непривычно, а на целое герцогство, где множество земель, принадлежащих сильным и могущественным лордам. У всех большие и хорошо укрепленные замки, у всех под рукой прекрасно обученное и боеспособное войско…
– Будьте кротки, как голуби, – повторил он наставление Иисуса апостолам, – и мудры, как змии… Словами можно добиться больше, чем острым мечом. А если я правитель, то мой меч должен быть всегда в ножнах…
Далеко внизу послышались легкие щелкающие шаги по каменной лестнице. Он постоял, а когда шаги зазвучали по-другому, спросил с тревогой в голове:
