– Ну, против такого аргумента не поспоришь…
– Точно, – согласился Лоенгрин.
– Я вообще-то мог бы и принести присягу, – сказал сэр Хейл медленно. – Почему бы и нет…
Что-то в его тоне показалось Лоенгрину неприятным и даже опасным.
Он покачал головой:
– Поздновато, сэр…
Он коротко двинул рукой вперед, тут же отпрянул, выдернув клинок из раны, поток крови из перехваченной артерии ударил темной струей.
За дверью все так же тихо, он даже не прокрался, а просто перешел быстро в соседний зал, там вольно раскинулся в постели крупный мужчина с черными сросшимися над переносицей бровями, таким в молодости был тот, что сейчас раскинулся в луже своей же крови.
Сын лорда крупно вздрогнул, когда острие меча уперлось в горло. Лоенгрин прижал палец другой руки к губам.
– Тихо… Ты тоже не готов принести мне присягу?
– Кому… это…
– Новому герцогу, – сообщил Лоенгрин.
– Да пошел ты…
Лоенгрин нажал на рукоять.
– Нет, это ты пошел. Там в аду тебя заждались.
Перигейл вздрогнул, когда из темноты в круге багрового света от костра внезапно появился Лоенгрин, спокойный и печально торжественный. Всегда сверкающие доспехи потемнели от застывшей на них крови.
От костра подпрыгнул Нил, глаза и рот распахнуты.
– Ваша светлость?
Лоенгрин сказал устало:
– Сними с меня это железо и почисть от грязи.
Нил вскрикнул:
– Это… кровь!
– Грязь, – повторил Лоенгрин. – У тех людей не кровь, а грязь.
Перигейл пристально смотрел в суровое, но достаточно безмятежное лицо рыцаря в сверкающих доспехах.
– Что, – спросил он неверяще, – удалось склонить их… принести присягу?
Лоенгрин кивнул.
– В общем, да.
– В общем… это как? В смысле, вы достучались до их сердец?
Лоенгрин ответил печально:
– Именно. Жаль, они других аргументов не понимали.
– Они… эта… сейчас…
– Держат ответ перед Господом, – объяснил Лоенгрин. – Что Он им скажет, не знаю, но я их простил. Не ведают, как Он сказал однажды, что творят. Хотя, конечно, неведение не освобождает от ответственности перед герцогом.
– Они… все… и сыновья?
Лоенгрин в удивлении посмотрел на потрясенное лицо начальника охраны замка.
– Да, несомненно. Я давал им возможность искупить вину, встать на путь истины, исправиться… Увы, они упорствовали в злостных заблуждениях. Пришлось вырвать эти сорняки, как и велит Господь, весьма сурово и безжалостно.
Перигейл охнул:
– Что… все?
Лоенгрин сдвинул плечами.
– Я не искал тех, кто спрятался.
– Значит… замок без охраны?
– Да, – подтвердил он, – можете вводить туда своих людей. Посмотрите, возможно, понадобится назначить другого управляющего… Я не совсем помню, был ли он среди тех, кто выбежал все-таки навстречу с оружием в руках… уже в конце, когда я собрался уходить…
Перигейл потрясенно смотрел в безмятежное юное лицо. У этого паладина нет ни тени сомнения, что поступил правильно. Кто-то выучил его настолько хорошо, что теперь он в состоянии в одиночку перебить весь гарнизон замка, но этот кто-то также внушил, что есть люди чистые и есть нечистые… и нечистых можно убивать без всякого угрызения совести.
– Сэр Шатерхэнд, – распорядился Перигейл, – возьмите двоих и посмотрите, что там в замке. Возможно, наш лорд Лоенгрин, решив одну проблему, вызвал тем самым сразу десять…
Сэр Шатерхэнд ответил с достоинством:
– Я постараюсь решить их все на месте. Что не получится – доложу. Сэр Перигейл, лорд Лоенгрин…
Он откланялся и вышел из круга света. Слышно было, как хрустят под тяжелыми сапогами мелкие веточки, потом дружелюбно заржал далекий конь.
Лоенгрин повернулся к Перигейлу:
– Десять проблем?
Тот сказал успокаивающе:
– Сэр Шатерхэнд постарается все решить на месте. Вообще-то была одна проблема: некоторая несговорчивость хозяина замка, он хотел что-то выторговать взамен на присягу, а то и просто хотел немного покрасоваться независимостью… но теперь, гм, надо думать, кому передать замок. Ближних вроде бы из родни у него здесь нет, а дальние передерутся.
Лоенгрин зябко повел плечами.
– Сэр Перигейл, – сказал он упавшим голосом, – меня посылали раньше только на истребление чудовищ.
Перигейл посмотрел внимательно.
– Там проще, верно?
– Еще как, – ответил Лоенгрин с тоской. – Убил дракона или гигантского кабана и… все!.. Меня не интересовали даже такие важные для других вопросы, охраняют ли они какие-то древние сокровища.
– Понимаю, – ответил Перигейл. – Паладин должен быть бескорыстным. Так?
– Верно.
– И, кроме того, пусть другие дерутся за их сокровища?
Лоенгрин развел руками.
– Мое дело – очищать мир от чудовищ, делать его безопасным для людей.
– Безопасным, – согласился Перигейл, – это замечательно. А от людей?
– У меня были хорошие наставники, – признался Лоенгрин.
– В смысле, рядом?
– Да.
Перигейл окинул его внимательным взглядом. Молодой рыцарь настолько чист, что просто светел, но сейчас наставника, который брал бы на себя ответственность, рядом нет, так что тягостные сомнения в своей правоте будут посещать, а то и терзать эту светлую душу все чаще и чаще.
– Держитесь, – посоветовал он. – Мой лорд, вы и сейчас сделали то же самое, что и в лесу или в горах, когда убивали чудовищ. Да, это тоже… чудовища. Они могли бы не стать ими… будь у них другое воспитание или просто… будь поумнее. Люди, что умнее, всегда идут на разговор, с ними договориться легче.
Лоенгрин пробормотал:
– Когда я увидел его, меня взяла такая дикая злоба, что я убил, как только… как только он отказался исправиться. И остальных! Но сейчас вот вспоминаю, и мне просто плохо.
– Знаю, – сказал Перигейл.
– Да? Тогда почему мне так?
– Потому что чудовища, – сказал Перигейл, – всегда чудовища. А человек мог бы им и не стать. Но как только стал… мой лорд, убивайте без колебаний! Потому что когда человек – зверь, это всем зверям зверь.
– Ох…
– Не убьете вы, – сказал Перигейл, – убьют вас.
Короткая ночь прошла, в лесу еще не посветлело, но птицы проснулись и защебетали со всех сторон: с деревьев, из кустов, с земли и как будто бы даже из нор.
