– Ага, – прохрипел Нил. Он заставил себя оторвать щеку от конской шеи, поднялся и постарался выпрямиться в седле. – Еще как… ага… Все замерло, совсем неживое…
– Надо его беречь, – сообщил Лоенгрин. – Это теперь наш мир.
Нил просипел:
– Весь?
– Да.
– И тот… что за Брабантом?
Лоенгрин повернул голову и посмотрел на молодого оруженосца с интересом.
– А ты в самом деле уверен, что Господь создал только Брабант?
Нил пробормотал:
– Да у нас многие так считают.
– А остальные страны?
– Сатана, – ответил Нил твердо. – Дьявол вечно старается превзойти Господа! Господь сделал человека, дьявол – обезьяну, Господь – собаку, дьявол – кошку… А когда Господь создал Брабант, дьявол чего только не нагородил!
– Интересный взгляд, – произнес Лоенгрин задумчиво. – Вот чем голова забивается в отсутствие знаний.
– А как на самом деле?
– Господь создал весь мир, – изрек Лоенгрин. – И вручил нам. А сам пошел заниматься другими делами!
Нил спросил оторопело:
– Как?.. Разве Господь не занят постоянно нами?..
– И следит, – сказал Лоенгрин саркастически, – чтобы у каждого простолюдина коза была подоена вовремя, у ребенка вытерт нос, а у бабушки Хримы прошел чирей на левой ноге под коленом?.. Не-е-ет, Господь вручил мир нам и сказал, что отныне мы в нем хозяева. Это у сарацин он следит за каждым их шагом! В их святом писании так и сказано: «Аллах ничего не делает для себя, а только для человека». Аллахом в тех краях называют Господа…
Глава 11
Дорога резво взбежала на холм и ринулась полого вниз, Лоенгрин на минуту задержал коня на вершине, на широком поле между невысоким холмом и густой дубравой толпа крестьян спешно выкашивает траву, еще несколько человек вбивают тяжелые толстые колья в ряд. Из замка тянутся длинной вереницей в эту сторону подводы, груженные досками и бревнами.
– Не пойму, – сказал он озадаченно, – что за строительство… Место не слишком удачное.
Нил всмотрелся, расхохотался.
– Никак потому, что не вы распорядились?
Лоенгрин чуть смутился.
– Нет, я не стараюсь влезать во все… по крайней мере стараюсь удерживаться. Просто интересно, что за время моего отсутствия придумали.
– В самом деле не догадываетесь?
– Да говорю же, нет.
Нил покачал головой.
– Из дальних стран вы, ваша светлость. Из дальних…
– Ты это говорил, – напомнил Лоенгрин. – Так что это?
– Близится время, – ответил Нил с подъемом, – время знаменитого брабантского турнира, ваша светлость!..
– Даже знаменитого?
– Ну да, уже лет двадцать ему, еще ни одного лета не пропущено… Сколько рыцарей съедется, сэр! Этого праздника ждут год. С того дня, как заканчивается предыдущий…
– И когда это?
Нил вздохнул с сожалением.
– Еще не скоро. Но поле размечают заранее. Знаете, как у нас обычно: полгода готовятся к чему-то, потом полгода вспоминают, как прошло… Затем все сначала!
Лоенгрин молча пустил коня с холма. Шумная и суматошная стройка приближалась, люди суетятся веселые и уже праздничные, наконец-то дождавшись еще не турнира, но уже зримой подготовки к нему. Рыцари у себя в замках целый год оттачивают мастерство конного боя, сотни раз на полном галопе поражая копьем чучело, часами упражняются в утяжеленных турнирных доспехах, лучники совершенствуют мастерство попадания в цель, для них тоже свой приз и кошель с золотыми монетами, торговцы прикидывают, что повезут на продажу, а матери учат созревающих дочек, как вести себя весьма прилично на людях, куда съедутся и молодые рыцари из дальних концов страны.
Он прикинул, что впереди можно остановиться на постоялом дворе, даже заночевать, вызнать новости прямо от народа в харчевне, но посмотрел на Нила, вздохнул и, высмотрев удобную поляну среди раскидистых дубов, остановил коня.
– Здесь дадим отдохнуть коням, – сказал он, – переночуем, а с утра отправимся дальше.
Нил послушно соскочил на землю, перехватил повод и его коня, но спросил с недоумением:
– Ваша светлость, до города всего пять миль! Можно заночевать в тепле и уюте…
– Увы, – ответил Лоенгрин. – Твой отец сказал, что ты чересчур падок до вина и женщин.
– Клевета! – заявил Нил твердо. – Ничуть… не больше, чем другие.
– Значит, – сказал Лоенгрин, – другие умеют сдерживаться?
– Ваша светлость!
– Разводи костер, – оборвал Лоенгрин.
Нил начал торопливо собирать сучья, Лоенгрин сел под дубом, прислонился спиной и сделал вид, что углубился в размышления, а сам из-под приспущенных век наблюдал за оруженосцем.
Вообще-то у него оруженосца раньше не было вообще, сам произведен в рыцари совсем недавно и хотя был оруженосцем и знает, что нужно делать и как нужно, однако чувствует пока что неловкость, заставляя прислуживать себе.
Искра из-под огнива упала в сухой мох, оттуда пошел легкий дымок, Нил быстро и умело начал подкладывать мелкие щепочки, упал на четвереньки и, смешно раздувая щеки, остервенело поддувал в крохотное пламя.
– Ваша светлость! – доложил он с гордостью. – Готово!
– Доставай еду, – велел Лоенгрин. – Но сперва – лошадям.
Нил расседлал коней, напоил, затем подвесил обоим к мордам сумки с овсом и уже тогда принес и поставил у подножия дуба седельные сумы, откуда под надзором господина вытаскивал чистую скатерть, а на ней раскладывал хлеб, сыр, мясо, луковицы, глиняный горшочек с медовыми сотами, а потом вообще диковинные лакомства, какие Лоенгрин встречал только в дальних скитаниях.
Он изумился:
– А это откуда?
– Молодая герцогиня тайком сунула, – признался Нил. – Заботливая она у нас, все ее так любят, так любят!.. Вас она тоже безумно любит и мне шепнула, что вы сладкое просто обожаете…
– Вообще-то да, – согласился Лоенгрин. – Гм… Она и это предусмотрела, как вижу?
– Заботится о вас, – сказал Нил польщенно. – Она очень такая, не зря у нее в замке так здорово… И ее подруги все как на подбор…
– Нил, – произнес Лоенгрин строго.
Нил вздрогнул, мечтательное выражение слетело с лица, словно его сдуло ледяным ветром.
– Я ничего, ваша светлость!.. Я так…
Лоенгрин посмотрел на роскошные яства с сомнением, перекрестился, вздохнул и сказал неуверенным голосом:
– Возблагодарим Господа… Любая пища – от него!
Он сложил ладони у груди, возвел очи вверх и начал читать молитву ясным и четким голосом.
