Она обернулась к нему в удивлении и тревоге.
– Дорогой, что тебя тревожит?
– Не понимаю, – повторил он уже со сдавленной яростью, – почему люди не становятся лучше? По всему Брабанту прекращены распри, разбойники исчезли, купцы без охраны ездят по всем городам и селам, разносят весть по всему королевству и даже за его пределами. У нас теперь торговцы даже с Востока… Я заложил десяток городов, по всему герцогству растут новые села и деревни, люди распахивают пустующие земли, народ богатеет, богатеет, богатеет!
Она сказала счастливо:
– Да, это все твоя заслуга!
Он отмахнулся.
– Да я не затем, чтобы похвалиться. Я не понимаю, почему разоренный и нищий народ, став богатым, не стал добрее? Не стал чище?.. Я и церкви велел строить так, чтобы охватывали всех… Папа доволен, прислал свое благословение, учредил брабантское архиепископство… Но и приобщаясь к Господу, народ не становится добрее! Где я допустил ошибку?
Она обняла его сбоку, прижалась всем телом, чувствуя тепло и надежность этого лучшего в мире человека.
– Не было ошибок, дорогой!
– Были, – ответил он тоскливо. – Понять бы, в чем.
– Какие ошибки? – запротестовала она. – В Брабанте тебя славят, за его пределами завидуют. Даже король постоянно говорит своим придворным, что если бы и в других землях королевства было бы такое же, как в Брабанте, его можно бы называть земным раем!
Он покачал головой, повернулся, она с замиранием ощутила его сильные руки, а голос, в котором звучала нежность, прозвучал над ее головой с какой-то робкой и почти детской надеждой:
– Правда?
– Правда, – заверила она горячо, – правда, любимый! Никогда в Брабанте не было еще так радостно и счастливо. Ты слишком нетерпелив.
– Это да, моя умница, – признал он. – Мне это уже говорили.
– Кто?
– В моем Ордене. Я просто не понимаю, почему люди, если им указать более правильный путь, не сворачивают тут же на эту дорогу?
Она хотела ответить что-то умненькое, он же назвал ее такой, но там, вдали, внизу открылись ворота крепости, простучали по камню звонко подковы, и въехали трое всадников на красивых дорогих конях. Впереди… Ортруда, сияющая хищной красотой и здоровьем, яркая и победно улыбающаяся!
Лоенгрин стиснул челюсти и молча застонал, а во дворе Ортруду народ приветствует с ликованием, как-то ухитрилась всем понравиться, хотя да, вид у нее, как у молодой царствующей королевы, в то время как Эльза выглядит вечно юной принцессой…
– Ой, – послышался ее голосок рядом, совсем не озабоченный, а обрадованный, – Ортруда… как хорошо!
– Что? – спросил он угрюмо.
– Она так много всего знает! – сказала Эльза. – С ней интересно. И можно поучиться многому.
– Это ей нужно учиться у тебя, – возразил Лоенгрин. – Да только не станет…
Она развернула его к выходу с балкона и толкнула в спину.
– Иди встречай!
– А ты?
– Я догоню. Но ты должен первым, ты же мужчина и герцог!
Он вздохнул и пошел вниз.
Во дворе Ортруде уже помогли сойти на землю двое прибывших с нею рыцарей, молодые и робкие, сразу же преклонили колена и склонили головы при виде Лоенгрина, словно и они виноваты, что служат Тельрамунду.
Лицо Ортруды вспыхнуло, едва увидела Лоенгрина, а когда он пошел в ее сторону, засветилась вся, незримо подалась к нему, и он чувствовал, как бросилась к нему на шею и прижалась всем горячим телом, хотя на самом деле стоит неподвижно и смотрит радостными глазами, а когда он приблизился, церемонно присела в строго отмеренном поклоне.
– Ваша светлость…
– Леди Ортруда, – сказал Лоенгрин настороженно.
– Ваша светлость, – прощебетала она чарующе, – я так счастлива снова увидеть вас и заверить в нашей глубокой преданности и верности…
Он спросил сквозь стиснутые челюсти:
– А что граф? Снова болен?
Она расхохоталась.
– Совсем нет. Тот ваш визит пошел ему на пользу. Но я убедила его, что лучше представлять нас обоих при вашем дворе мне одной. Это сгладит некоторые шероховатости, возникшие между вами, укрепит ваше доброе отношение к нам…
За спиной Лоенгрина простучали каблучки, звонкий, как ручеек, голосок Эльзы прозвучал просто счастливо:
– Ортруда!
– Ваша светлость…
Эльза подбежала к ней, обняла, что, на взгляд Лоенгрина, немножко комично при их пропорциях, сказала горячо:
– Дорогой Лоенгрин, она абсолютно права! Ей все рады, а ее мужа здесь опасались бы так же, как и везде.
Ортруда чарующе улыбнулась Лоенгрину.
– Вам повезло, ваша светлость. Господь дал вам супругу не только безумно очаровательную, но и очень умную и проницательную, что такая редкость среди женщин…
Эльза польщенно заулыбалась, Лоенгрин сказал мрачно:
– Добро пожаловать, леди Ортруда. Надеюсь, вам не будет здесь скучно.
– Не будет, – заверила Ортруда. – Уж я постараюсь!
Она скромно улыбнулась, один из ее рыцарей подал ей руку и повел вовнутрь.
Эльза сказала довольно:
– Видишь, ее и развлекать не нужно. Она сама умеет не скучать.
– Еще как умеет, – согласился Лоенгрин.
Через час, когда Эльза обучала новеньких служанок искусству вышивать, Ортруда вышла Лоенгрину наперерез буквально из стены.
– Ваша светлость, – прощебетала она весьма озабоченно, – можно вас на минутку?
Лоенгрин оглянулся настороженно, достаточно ли они на виду, чтобы Ортруда не попыталась какие-то свои штучки, сказал с подозрением:
– Но только на минутку. А то я тороплюсь!
– Я не задержу вас, ваша светлость, – сказала Ортруда быстро, – я просто хотела бы, чтобы вы как сюзерен позаботились обо всех нас… в том числе о сэре Ваннберге…
Лоенгрин переспросил:
– Сэре Ваннберге? Это кто?
– Один из сопровождающих меня рыцарей.
– А что с ним?
Она скромно опустила глаза, голос прозвучал совсем тихо:
– Он сгорает от страсти по мне, ваша светлость, и это уже стало слишком заметно. Я не подавала ему никаких надежд, но его это не останавливает… К сожалению, проявлять знаки внимания он стал, только когда мы проехали уже половину пути, и я не могла заменить его другим рыцарем.
Он спросил тупо:
– И что вы хотите?
– Я хочу, – ответила она, – чтобы вы в своей обычно деликатной манере как-то его остановили. Я не хочу, чтобы он меня добивался вообще.
