– Не знаю я ни о каком Даромире! – неуверенно ответил стражник.
– Ла-до-ма-ре! – Точку в вопле поставил еще один удар по воротам, наконец-то в разные стороны брызнули щепки, и паладин с довольным видом опустил топор. – Из Двух Столпов! – весомо добавил паладин.
– Открывай! – гаркнул Хисъяр.
Створки дрогнули, и Ладомар зло скривился от предвкушения. Оставлять стражника без наказания он не собирался.
– Следи за собой, брат, – неожиданно положил руку ему на плечо Хисъяр. – Гнев плохой советчик. Много бед произошло из-за того, что кто-то дал ему волю.
Зубы стражника уцелели. Ладомар с огромным трудом взял себя в руки и даже не поглядел на говорливого часового, чтобы не вводить сердце в соблазн мести.
Хотелось каленым железом выжечь на груди солдата: «Ладомар из Двух Столпов». Чтобы не забывал.
Раскаяние пришло ночью. Прокралось в небольшую комнатушку, назначенную распорядителем Ордена, и завалило душу паладина камнями. С чего он так завелся? Ведь обычное дело – забыл служака имя, затерялось в списках, а то и не внесли в них Ладомара, как оно уже не раз бывало. Не каждый же год их обновляют. В иных местах десятилетиями лежат, и некоторых паладинов вносят туда уже посмертно. Отчего такая ярость проснулась? Пора бы уже привыкнуть к «неузнаваемости»!
Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Деревушки, села, труднопроходимый тракт да парочка стычек с разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.
Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! Скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.
Тогда откуда столько ярости?
Из-за Элинды?
Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.
В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче, и Ладомар наконец-таки уснул.
К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.
Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха – вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.
Святой отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесной комнатушке, был не на шутку встревожен, хотя и чувствовалась его подозрительность в отношении неизвестного паладина. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть, то о них никто не слышал, разумеется.
– Что стряслось, воин? – Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный – так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.
– Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в ниранском тоже, но один из них – командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.
– Предполагать это не твоя забота, воин, – поморщился Вестник. – Это все?
– Да.
– И ты говоришь – Великая Война? – побагровел духовный отец.
– Да, – вздохнул, равнодушно пожав плечами Ладомар.
Вестник поджал толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:
– Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться Великой Войной! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?
– Простите, святой отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.
– Не ерничай, воин! – Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. – Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.
Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него – тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей, – святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами нескольких служителей с ведрами воды в руках…
– В общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях. – Вестник вяло махнул рукой. – Свободен.
Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.
Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?
Ладно, пусть будет так…
В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За столом посередине расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.
– Утро доброе, – поприветствовал он завтракающего бойца.
Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.
– Я присяду?
Еще один короткий кивок.
– Чем будете завтракать? – объявилась рядом со столом пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница…
– Этим, – указал Ладомар на миску со странного вида серой кашицей.
– Встретился с Вестником? – через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.
– Да…
– И что?
– Не спрашивай, – поморщился Ладомар.
– Чем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы – разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое. – Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и наконец-то оторвал взгляд от миски. – Но если все будут действовать сердцем – жди ошибки. А если все разумом – жди несчастья.
– Красиво говоришь, – хмыкнул Ладомар.
– Да, это я умею, – непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.
– Что ты в Сейнаре делал?
Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару:
