Зеркало дрогнуло, затуманилось еще больше, и зимний лес растаял. Серебристая гладь потемнела, и в ней проступила старая комната, много веков привычно отражавшаяся в волшебном зеркале.
В кресле, у холодного камина, безвольно склонив голову, сидел убитый чародей…
Агон не плакал, горечь предательства и потери стояла комом в горле, но император не мог позволить себе постыдных слез. Он до сих пор не мог смириться с произошедшим. Не мог понять, как так вышло. Халда он и его товарищи убили без каких-либо осложнений. Старый Бог даже не пошевелился, когда они проникли в его покои, и Лемилла нанесла смертельный удар. Но когда они явились к Усмию… Девчонки, которая должна была сдерживать его силу, с ними не оказалось. Она просто исчезла, бросила их.
Агон выжил только чудом и слишком высокой ценой. Оба товарища, в отличие от него, не растерялись, с ходу вступив в бой с охраной Усмия, а вот император замешкался, удивленный бегством Лемиллы, и слишком поздно ударил пробуждающегося Бога, тот все-таки успел открыть глаза и бросить проклятие…
Целью Усмия оказался старина Склой… Агон поморщился от обиды и боли потери. Сколько лет они вместе с длинноусым рыцарем поднимали Мереан. Сколько ночей пролетели за кувшинами дорогого мирамийского вина, в жарких спорах и обсуждении планов. Когда они готовились к выходу, друг лихо закрутил правый ус, цокнул языком и пообещал вечером опустошить целую бочку эля, дабы отпраздновать. Молодой, хищный, вечно бодрый Одвор, обладатель грозной сейнарской татуировки на лице, в ответ широко улыбнулся и предложил пари, что Склой не сможет выпить и половины.
Юный боец успел тогда среагировать на вопль Агона, мощным ударом свалил на пол охранника Усмия и рванул из голенища сапога свиток. Но в следующий миг сцепился с тем, кто раньше был Склоем. Дальнейшего Агон уже не видел. Едва он оказался в комнате с кристаллами возврата, то сразу разбил их все. Какой из них чей – он не знал, но оказаться лицом к лицу с изменившимся Склоем ему не хотелось. Одвор выберется из любой передряги, если сможет использовать заклинание… А вот Лемилла! Один кристалл не горел, выпустив хранившуюся в нем силу… То есть девушка заранее настроила перенос в другое место и сейчас далеко отсюда. Предательница!
Перед выходом на задание возлюбленная Агона подозрительно молчала, и он даже заволновался, не прознала ли она про ту интрижку с юной смуглянкой. Случайность, вспышка страсти, после которой император сослал красавицу обратно на Берег Сердца под усиленным конвоем. Много раз жалел о произошедшем, корил себя, что не сохранил верность Лемилле… Кто знал, как обернется. Видимо, узнала бывшая пастушка! – Узнала! И так глупо отомстила!
Дело завершено, и Агон остался один. Внутри бурлила невиданная доселе сила, но счастья не было. Стоило ли менять прежнюю жизнь на могущество? Имела ли смысл вся затея, с таким-то результатом? После операции он и Лемилла должны были быть вместе, и тогда бы план удался полностью. Что же теперь будет?
Труп незнакомца привезли охотники. Старший из них, бородатый, вечно щурящийся Гадак, угрюмо прошел через всю деревню, неприветливо кивнул попавшимся по дороге знакомым и остановился у дома старосты. Нерешительно кашлянул в кулак, помялся немного, собираясь, и ступил на крыльцо.
Вести он принес дурные, ими сложно кого-нибудь обрадовать. Гадак прекрасно понимал, что найденный в лесу мертвец не к добру. Черноволосый, покрытый нелепыми татуировками… Вооруженный, израненный – явные признаки недоброго.
Староста распахнул дверь после первого же стука, будто ожидал прихода охотника. Улыбнулся радостно старому другу, но, взглянув на Гадака, побледнел:
– Что?
– Это… Мертвеца нашли, как бы. Ну… – Охотник замялся, заметив, как меняется лицо приятеля. – Не наш он, вот… Не анхорец…
Накинув на плечи полушубок, деревенский староста быстро вышел из дома.
– Веди, – кратко приказал он.
В поселок труп не понесли, положили у края дороги в снег, будто чувствуя, что и так слишком близко к родным местам оказался кусочек зла. Двое охотников с луками остались сторожить покойника, смущенно улыбаясь собирающимся зевакам. Весть о происшествии облетела деревню очень быстро, и любопытствующие потянулись к окраине.
Когда пришел староста, возле мертвеца собралась почти половина деревни.
Южанин?!.
– Того… Замерз, видать… Вот и взял его Халд, – оправдывающимся голосом сказал Гадак.
– Хамур!. Хамур пришел! – загудели собравшиеся, увидев старосту.
Тот молчал, осматривая покойника. Окровавленная повязка на руке, стеклянный, не потерявший тоскливого отчаяния, взгляд. Чужак.
– Расходитесь, – проронил наконец Хамур. – Не надо тут стоять… Расходитесь…
Жители не противились, послушно кивали и не спеша уходили прочь, уже пожалев, что вообще пришли. Вид старосты поселил в сердцах людей страх.
– Где нашли?
– Ну… Милях в трех к югу, за Хрустальным, ну… вот. – Гадак пожал плечами, не в силах описать более точно место, где охотники наткнулись на тело чужака.
– Плохо это, Гадак.
– Ну… Оно ж понятно… Но… того, а чего пропустили его? – смущенно поинтересовался старый охотник. Увидев непонимание в глазах друга, он закашлялся, замялся. – Ну… Поставленные-то… Ну, понимаешь?
– Не знаю, Гадак. Не знаю, – поморщился староста. – Что-то случилось, надо гонца снаряжать. Поищи помоложе мальчонку из своих, пусть летит в Хеск, к кому-нибудь из Братства, сообщит…
– Э…
– Сообщит, что чужаки в Анхоре, – выдавил из себя приговор Хамур.
– А с мертвецом чего делать-то? – поинтересовался один из охотников.
– Ждать, пока не придет Собиратель… Это его забота. Не нам вставать на пути Поставленных. К мертвецу никого не пускайте, а лучше оттащите его подальше в лес и ждите.
Охотники, хлопнув рукавицами, с кряхтеньем подняли труп, и Хамур, тяжело переставляя ноги, отправился к дому. Чужаки в Анхоре, темное время наступает.
Собиратель пришел только на следующий день, в полдень. Укутанная в ветхое тряпье фигура возникла перед недавно сменившимися охотниками, которые, лениво переговариваясь, грелись у костра, застыла и медленно подплыла к мертвецу. Молодые ребята, онемевшие от неожиданности, не пытались остановить удивительное существо.
Неестественно высокий Собиратель – под восемь футов, а то и выше – следов не оставлял, паря в считаных дюймах над снегом. Грязный, почти истлевший капюшон плаща все еще надежно закрывал голову мифического, чудовищно худого Поставленного. Лица прибывшего за трупом гонца охотники не увидели, впрочем, и желания у них такого не возникло.
– За-а-а-аби-и-и-ира-а-аю, – прошелестел сиплый голос. Свист вьюги? Предсмертный выдох? У обоих часовых немедленно вспотели спины.
Собиратель замер над телом, распростер руки, и мертвец поднялся в воздух. Повисли окоченевшие руки, звякнул меч на перевязи покойного. На искрящийся под солнцем снег упала заколка его плаща.
