– Но как же иначе звать Владыку Мереана, освободителя королевств!
– Заткнись. – Агон поморщился. Женарг верен словно пес и искренне считает, что прав в перечислении подобных титулов. Однако Маг-Правитель очень не любил регалии и привычно одергивал преданного слугу. Ритуал, не теряющий своей свежести.
– Ладно, я уже знаю, что там творится. Поторопитесь, я направляюсь в столицу, а оттуда на северный фронт. Тут мне оставаться нельзя. – Брошенный на порт взгляд Силы выделил мечущуюся во мгле фигурку с парными мечами. Эти клинки Агон подарил Склою лично.
– Куда же вы ночью, Великий?! – изумился Женарг.
– Я же сказал – в столицу!
Бежать… Бежать… Склоя не остановит целая армия. Его не остановят даже Бурые Псы, что расположились во внутреннем дворе и надолго отбили слугам и солдатам желание там появляться.
– Уводите людей, пусть не вступают в бой с тем, что идет из порта. Быстро!
Старый друг, знали ли мы, что так повернется судьба? Эх, Склой… Глупо… Как же глупо все вышло.
Карета ждала во дворе. Едва Агон оказался на ступенях лестницы, Бурые Псы с глухим рычанием поднялись на лапы. Два десятка конных гвардейцев с трудом удерживали лошадей, испуганных неприятным соседством, а виновники животного страха, отфыркиваясь, величаво собирались вокруг экипажа, не сводя преданных взоров с приближающегося господина. Из кареты раздался надсадный кашель. Старый маг прикрытия уже на боевом посту…
Отметив, что преданного волшебника надо будет обязательно наградить за верную службу, император бросил взгляд на ночное небо. Как же хотелось отдохнуть…
– Я больной человек, Агон! – возмутился пожилой чародей, едва Владыка Мереана запрыгнул в карету. – Нельзя же так со стариками.
– Ты еще меня переживешь, Ухлак, – бросил ему Агон. – Поехали, это Склой.
– Добрался все-таки… – посерьезнел старец. – Куда мы?
– В столицу.
Женарг почти впрыгнул в карету и, высунувшись из окошка, закричал вознице:
– Вперед!
Одновременно двинулись с места кавалеристы, потрусили вслед за экипажем господина Бурые Псы.
Император спешил на запад.
Забрызганный кровью человек закинул клинки на плечи и вслушался в протяжный звук рога. Трубили отступление.
Минуту постояв без движения, воин повернулся к западу и мерно зашагал по мостовой, аккуратно перешагивая через трупы. Торопиться некуда, кара еще никого и никогда не миновала.
ГЛАВА 6
В Зурраге стало неспокойно. По тавернам да кабакам ползли слухи о приближающейся с запада войне. Ладомар слушал, но в беседы не вмешивался. Да и гуляки, как один, молчаливого паладина, обычно усаживающегося в самый темный угол, старались не замечать.
Мереан зашевелилась. С тех пор как два небольших королевства влились в ее состав, империя на время затихла, успокоилась. Но стояли вдоль новой границы армии Кронея, не верили они в воцарившееся на западе спокойствие. Ладомар и сам понимал, что рано или поздно война начнется. Слишком громко заявил о себе правитель разрастающейся державы. Слишком любят свободу и независимость остальные королевства. Не все, но многие. Да и слухи, что Агону, магу-императору, помогают силы Усмия, многих настораживали.
О цели мереанского волшебника Ладомар был наслышан. Мир во всем мире, как бы странно это ни звучало. Впрочем, нельзя исключать, что правитель империи попросту жаден до власти и могущества. Люди вообще слабы и часто потакают самым низменным чувствам. Однако идея навести порядок на землях от Мирамии до Кронея, прекратить все междоусобицы, стать единым целым, с одним законом и жестким порядком, паладину нравилась. Толпа должна быть организованна, неуправляемое стадо – источник порока и зла. Но вот девиз Мереана: «Смерть или единство!» – вызывал у Ладомара стойкую неприязнь.
Потому что святой рыцарь всю жизнь судил только по себе. И если бы кто запретил паладину выбор – воин бы захлопнул забрало и пустился б в сечу. Карать надо за провинность, за нарушение закона. В данном же случае у Мага-Правителя виднелись замашки Балиона. Мереан выбора не давал, предлагая рабство, но это понимали только ближайшие к новой империи соседи. В далеком Эйморе, да и в Мирамии тоже наверняка не до происходящих на севере и западе событий. Пока…
То, что будет дальше, Ладомар мог себе представить. В Кронее сейчас заправляет юнец, лет двадцати, не больше. Горячий, непримиримый. Жаркая кровь, пришедшая на смену прохладной мудрости. Старый король умер в прошлом году, и поговаривали, что за его смертью виднеется тень Агона. Но доказать, что не проснувшийся утром правитель был умерщвлен мереанским колдуном, невозможно. Иногда люди просто умирают.
Теперь на троне восседает сын ушедшего короля. Юный Старр, уже заслуживший в народе прозвище Шторм. Малец никогда и ни за что не покорится Мереану. Из гордости ли, из горячности, но не отступит. На святой бой поднимется южный сосед Кронея – Халдия, объявит священную войну против Усмия.
Уже сейчас церковники готовились к войне. Взять хотя бы то, что наскоки их карательных отрядов на южные земли Зуррага прекратились. Паладин был уверен, что и закостенелый Зурраг в стороне не останется, и вряд ли возможен союз двух вечно враждующих королевств. Намечалась знатная заварушка, в которую наверняка окажутся втянуты все северные королевства.
Путь до небольшого городка, раскинувшегося в нескольких днях пути от столицы Зуррага, прошел тихо и спокойно. Участившиеся разъезды солдат распугали всех разбойников, деревни да города внешне вроде бы никак не изменились, но тяжелый, с привкусом крови настрой все больше и больше овладевал душами жителей.
Странствующего рыцаря с гербом Ордена на щите патрули не трогали, хотя косых взглядов было все больше… Страна без веры, земля без храмов. Боги забывались, в отличие от их сыновей. В одной чудом уцелевшей лесной часовне Ладомар наткнулся на усмийца, спокойно живущего здесь не первый месяц и получившего славу мудрого отшельника.
Паладин испепелил старца, к которому поначалу шел за советом. В той же сырой обители, с заколоченными ставнями и разводами плесени на стенах, Ладомар и провел всю ночь, стоя на коленях перед обшарпанным алтарем.
Молился он исключительно Небесному Горну. Потому как вера в Халда и Усмия в Ордене считалась неточной. Во главе всего стояли Кузни и Горн, но никак не их творения. Однако людям проще верить в тех, кто хоть как-то схож обликом с ними самими, а не в аморфные, неведомые вещи. Так удобнее. Человек склонен к ошибкам, а раз Боги похожи на своих Детей, то, значит, они простят и поймут. Поэтому-то так много зла в мире и повсюду льется кровь, вот только повинны в ней не высшие существа, ведущие свою войну, а сами люди и их ничтожные цели.
Жажда наживы, жажда плоти, жажда власти…
В мире не осталось ничего святого, кроме Горна и… И Элинды…
