Ладомар не ответил, повторять пытку он не решался, понимая, что любое движение неминуемо отзовется мукой.
– Вижу, живой, – продолжил терзать воина голос невидимки. – Паладин…
– Кто здесь? – одними губами произнес Ладомар.
– Лекарь я. Раньше служителем Халда был в Хинне. Вот нынче и не знаю, что с вами делать. Найдут тебя наши – прикончат. Я щит-то откинул подальше, но все же. Вдруг зазвенишь? Тебя-то и спасло то, что вы без сознания когда – не звените. С другой стороны, враг ты мой, паладин. Хоть и служим одному Богу. Неувязка.
Человек сел рядом, и Ладомар почувствовал ужасный запах чеснока.
– Оттащу я вас в лесок, – буркнул голос.
Глаза открывать паладин не решался. Ему сейчас было абсолютно все равно, и слова лекаря из Хинна оставались где-то очень далеко.
– Нехорошо это, паладинов убивать. Не могу позволить. Да вообще убивать нехорошо. Иных, вон, собирают и лечить несут. Потому что без веры люди-то. Будущие сыны империи. А вы-то сами по себе. По вам и приказ отдельный… Оттащу. В тачку погружу и оттащу. Доспех сниму только, иначе не вытяну…
Ладомар скривился от горечи в горле, почувствовал новый прилив тошноты и вновь скорчился в судорогах.
– Плохо, вижу. В леску мож и поправлю чего как. Но хоть выжил, и то радость, – продолжил скрипеть лекарь. – Шлем спас, хотя то, что под ним, пострадало. Хе-хе…
Невидимка сухо закашлялся.
– Всех лечу, а себя не могу… О, идут похоронщики-то… Ну, паладин, извиняй, выбора у меня нет. Вдруг зазвенишь? А потом в лесок оттащу, да… В лесу-то не тронет никто, наверное…
Скорее всего, лекарь ударил его по голове. Паладин не знал, что случилось, Лишь яркая вспышка боли и объятия беспамятства.
ГЛАВА 11
День выдался солнечный. Эйдор на привалах с удовольствием подставлял теплым лучам лицо и млел от ощущений. Весна здесь такая же, что и в Анхоре.
Юноша все чаще и чаще скучал по далекому Скафолку. Иногда так хотелось оказаться в родной келье… Сходить на обед, поболтать с другими инспекторами. Не думать ни о чем хотя бы день. Не следить за ненавистным компасом. До цели осталось совсем недалеко: за последние дни стрелка ощутимо поменяла направление с запада на юго-запад. Но как же Эйдор устал от поиска.
– Агир! – окликнул друга молодой волшебник.
– А? – немедленно вскинулся сидящий под березой рыцарь. Он еще больше осунулся, щеки ввалились, под глазами появились круги. Усмийцы допекали его чуть меньше, чем ранее, но все равно регулярно напоминали о себе.
– А как мы обратно пройдем?
– Прямо через Путаные Места. Поставленные не тронут.
Агира замолчал. С каждым днем он все больше и больше отмалчивался, и Эйдор видел, что рыцаря одолевают невеселые мысли. О чем? Братство простит, уж юноша постарается убедить чародеев, дабы те помиловали усмийца. Ведь воин столько раз помог в поисках.
– О чем думаешь? – спросил молодой волшебник.
Друг неопределенно развел руками:
– Да так… Понять многое пытаюсь.
– Например? – заинтересовался Эйдор.
– Например… – эхом откликнулся Агара. – Странно это все. Я привык, что Усмий и Халд – это Зло и Добро. Усмий несет разрушения и смерть, а Халд – мир и жизнь. Они вечные враги, и мы служим Халду, чтобы противостоять Усмию, а Усмию – чтобы противостоять миру. Но ведь все не так, выходит.
– То есть?
– Ну смотри. – Рыцарь поерзал на месте, устраиваясь поудобнее. – Я усмиец. Я слышу голоса, меня убьет любое создание Халда. Но при этом я вроде бы не служу Усмию, а, наоборот, мешаю. Но я усмиец! Вот как это понять? Раньше мне казалось, будто усмийцы – это люди, продавшие душу Подземному. А потом я сам стал таким. Но ничего не продавал, ничего не делал. Просто начал слышать голоса. Зло ли я?
– Нет, – уверенно ответил Эйдор.
Рыцарь хмыкнул.
– Или вот возьмем Ваогара – он как раз служит Усмию, но при этом обладает даром Небесного Горна. Как это понять?
Юноша пожал плечами и сам задумался о словах друга.
– Я стал усмийцем, поняв, что нет смысла жить для других. Что надо жить для себя. Что всем на всех на самом деле наплевать, а все поступки – они напоказ, внутри лишь забота только о себе. Скорее всего это-то знание и стало толчком. Но при этом усмийцы общаются друг с другом, помогают друг другу, делают общее дело. То есть им не плевать на таких же, как они! И где суть? Отчего тогда?
– Ну души усмийцев куют в Подземных Кузнях, а души простых людей – в Небесном Горне! – улыбнулся Эйдор, радуясь, что знает ответ.
– Да, это обычная трактовка, – усмехнулся Агира. – Но где доказательства?
Эйдор внимательно посмотрел на товарища. Такие слова – чистейшее богохульство.
– Поклоняются везде Халду или же Усмию. Не Горну, не Кузням, а именно их созданиям. Как произошел мир? Горн слепил Халда, Кузни сотворили Усмия. Халд создал себе Детей, Усмий – слуг. А люди откуда взялись? Если оттуда же, откуда Боги, то почему силой не вышли? Почему Богов двое? Хотя… Создателей тоже двое, это логично…
– Я не хочу это слышать, Агара, – неожиданно жестко отрезал Эйдор. – Сначала была земля, потом солнце породило Небесный Горн, а земля – Подземные Кузни. Затем появились Халд и Усмий, как поводыри наши. Кто живет праведно, тому улыбается Халд, и после смерти человек пребудет во свете. Кто живет неправедно – отправится в чертоги земли, где будет гнить вечно. Все! Рано или поздно дух Кузней или Горна пробудится в каждом человеке.
Агира чуть опешил, глядя, как преобразился друг.
– Но…
– И никаких «но», Агира, – устало отмахнулся Эйдор. – Я верю в это и не хочу верить во что-то другое.
– Хорошо…
Рыцарь надолго замолчал, задумчиво глядя на березовый лес. А юноша лихорадочно пытался выкинуть из головы мысли о словах приятеля. Ведь действительно, откуда появились люди?!
– Ладно, – наконец проговорил Агира. – Пошли…
К вечеру приятели вышли на дорогу, ведущую именно в ту сторону, куда указывала стрелка компаса. Переглянувшись, они зашагали по обочине раскисшего тракта. Следы повозок, копыт, сапог – здесь проходило много людей. Значит, неподалеку город.
Заночевав чуть в стороне, побеседовав ни о чем у костра, анхорцы забылись беспокойным сном.
А к полудню следующего дня их остановил военный патруль. Невразумительные ответы о том, что два приятеля просто странствуют, кавалеристы восприняли без энтузиазма, лениво приказали следовать за ними и неспешно направились на юг, к лагерю.
Так Эйдор и Агира оказались на окраине укрепленного бивака халдийской армии. Внутрь их не пустили, уставший офицер у входа за частокол удостоил странников лишь одним взглядом и приказал отпустить обоих на все четыре стороны. Выразился солдат гораздо крепче, но юный чародей вряд ли был способен повторить название того места, куда приказал следовать воин, зато смысл понял отчетливо.
