Сражавшийся дундэйлец падает, волна Диких, заметивших новую опасность, неуклюже разворачивается, пытается перестроиться и встретить врага. Но поздно.
– Легенда врала! Врала! – где-то на заднем плане кричит рыцарь, а Колонна уже врезается в неровный строй Диких.
Легенда врала!
Зло!
Врала!
Зло!
– ВРАЛА! ЗЛО-О-О!!!
– Очухался? – голос Паблара. Убийца для порядка хлестнул Лесоруба по щекам. – Опять память?
Гезеш, до боли стиснув зубы, уставился в голубое небо.
– Что на этот раз? – Паблар с ярко выраженным интересом на лице заслонил собою чудесный вид.
– Ничего особенного, – прохрипел Гезеш. Рассказывать он ничего не хотел...
* * *
Загадочный Храм объявился в северных землях Ухкува, когда пришло Безумие. Возник, словно ниоткуда. Будто Творцы со скуки решили сотворить небольшое чудо. Посреди пустошей выросла гора, неведомая сила выдолбила в ней ступени. А наверху, среди угрюмых скал, мрачной глыбой застыл Храм.
Кто из Проклятых первым нашел святилище? Кто сделал его таковым? Почему Горящие, Призраки, Каменные решили искать приюта именно здесь?
Гезеш пытался расспросить об этом Гнева. В конце концов, кому, как не Проклятому, знать причины? Но тот говорить отказывался. Чувствовалось, что к Храму огненный человек идет с большой неохотой. Словно на плаху.
Лесоруб узнал только одно – в Храме очень много Проклятых. Они его не покидают.
Что заставляло Гнева и подобных ему бродить по Кимании, когда большая часть товарищей по несчастью держатся вместе? Почему кто-то из обреченных искал покоя в Святых Землях, если у них была обитель? Ответов Гезеш конечно же не получил.
Стоя у подножия горы, глядя на отвесные скалы, поросшие мхом и чахлым кустарником, слушая завывания ветра наверху, Лесоруб все больше и больше убеждался, что не хочет никуда идти. Что впереди ничего хорошего не будет.
– Встанем у озера. – Антаг с хмурым видом кивнул на крошечный водоем, раскинувшийся рядом со скалами.
– Как долго туда подниматься? – спросил воина Гезеш.
– День минимум, может, и подольше. С утра выходим?
– Кэп, давай мы с тобой пойдем? – Джаззи задрал голову, разглядывая холодные вершины.
– Нет, – мотнул головой Лесоруб.
– Дело твое, – пожал плечами шут. – Только когда полезешь – доспех скинь.
– Правда? – не удержался от яда фурмагарец. – Может, еще и алебарду оставить? Ведь с ней так удобно по горам ползать!
– Не заводись, кэп!
Гезеш махнул рукой и вновь посмотрел наверх:
– Не хочу я туда идти, Джаз. Очень не хочу... Но надо!
– Да понимаю я все, – покачал головой шут.
Пока разбивали лагерь, Лесоруб сидел на берегу озерца и швырял в невероятно прозрачную воду камешки. Зрелище расплывающихся по глади кругов завораживало не на шутку.
Поэтому, когда к Гезешу подошел Гнев, Искатель очнулся только от гула пламени.
– Спать иди, – хмуро бросил Горящий. – Дорога трудная. Выходим на рассвете.
– Гнев, – Лесоруб кинул в озеро еще один камень, – а почему ты сам в Храме не сидишь?
– Есть причины, – отрезал Проклятый. – Иди спать.
Поднявшись с земли, алебардист лениво отряхнулся. Шатры солдаты Антага установили, и можно было отправляться на боковую. Но Гезеш не торопился.
– Не понимаю, почему ты не пытаешься быть с похожими на тебя. Странно это...
– А ты бы попробовал шесть веков стоять на месте и... – Гнев вспыхнул, замолчал и зло добавил: – Все увидишь. Иди спать.
Проклятый отошел, оставив Гезеша думать над загадочной фразой. «Шесть веков стоять на месте и...» Что «и»?
Ночью ему опять приснился сон.
Черный силуэт незнакомого замка, нависающий над дубовой рощей. Вязкий воздух, зловонный ветер. Меж деревьев силуэты людей.
Страшно. Хочется броситься назад, оправдать свою трусость инстинктом самосохранения. Но ноги медленно несут оцепеневшее тело к лесу. Холодный пот по спине. Дрожат колени, и трясутся руки. Нервно дергается правое веко.
У дерева стоит Медведь... Вместо лица под помятым шлемом – кровавое месиво.
Он же сгорел?
– Зачем это, Гезеш? – хрипит Медведь. – Зачем все это?! Почему?
– Что?
– Ради чего я умер?! – срывается на крик погибший приятель. – Что после меня осталось?!
Лесоруб молчит. Ему нечего сказать.
– Зачем мы ушли с болот? Ты помнишь Ан-Да-Гед?– спрашивает Медведь. – Помнишь ель, под которой мы прятались от духов?
– Помню...
– И я помню. Только там мне было хорошо... Тогда я был человеком. И ты тоже. Потом мы стали... Как назвать это, Гезеш? Кем мы стали?
– Искателями, – отвечает звонкий голос, из леса выходит Теккен. – Мы чего-то искали. Покой... А зачем он нам сдался? Пока не было четкой цели, все казалось лучше.
«Слушай их!» – голос Стены.
– Даже с Безумием можно примириться. И жить! Мы же куда-то спешили. С чем-то боролись! А в итоге? – зло кричит Теккен.
– Нас больше нет! – взрыкивает Медведь.
– Нас больше нет, – появляется Кировей.
Мех, кто-то в форме Ан-Да-Геда, рослый умралец. Из леса выходят и выходят мертвецы.
– Зачем? – гремит многоголосый хор.
Неожиданно все исчезает, и перед Гезешем оказывается Бартел.
– Я тоже умер из-за тебя, – говорит старый друг, – как и все остальные... Оценил ли ты? Мы принесли себя в жертву! Я, Родергрим... Тебе все равно? На Фамуша тебе тоже плевать?
– Нет, я... Я скорблю, – Гезеш хочет спрятаться от жгучего взора оракула.
– Тебе все равно... Но знай, равнодушие никогда не победит равнодушие. Ради тебя погибнут тысячи! Они ЕЩЕ погибнут. На что ты променял их жертву? Загляни в себя. Посмотри внимательно! Признайся, тебе ведь плевать на них! Они придут со всех сторон света, чтоб встать под твое знамя! Но не это тебе нужно?!
– Я...
– Ты предал их. Уже предал!
– Но...
– Ты уже предал их... Дикие отряды пойдут не на войну с кем-то! Они пойдут против Безумия!
– Ты не прав. – Гезеш вспомнил равнодушие рядовых Мечей.
– А ты хотел поклонения? Они идут на смерть, понимаешь? А Эвар? Антаг?
