Нагнувшись за очередной хворостиной, Тисий замер. Крупная ветка прямо над его головой гулко хрустнула. Когда монах поднял взгляд, то оцепенел. В двух метрах прямо над ним сидела большая рысь. Тисий попытался закричать, но только спровоцировал этим зверя на нападение.
Рысь прыгнула Тисию на голову и сбила его с ног. Острые когти зверя рвали ему лицо, шею, полосовали руки. Сознание Тисия померкло и отключилось…
Я не мог минимальным вмешательством излечить Тисия от всех болезней и уродств. Он до конца жизни остался хромым и с дрожащими руками. Но с помощью когтей хищника у меня получилось иное…
2 ноября 624 г. от Р. А. Монастырь Лам Зиорис
Раны, нанесенные зверем, заживали долго, периодически они гноились, приходилось часто менять повязки и промывать рубцы. Но сегодня, в очередной раз меняя ткань, Тисий понял, что наконец-то раны зажили. Взглянув в грубое медное зеркало, монах опечалился еще больше — он увидел себя еще более уродливым, чем был! Лучше бы эта рысь загрызла его до смерти! Надо сказать, что Тисий сильно ошибался. Эти шрамы, наоборот, добавили его лицу мужественности, некоторую жесткость привнесли в его черты, а глазам придали взгляд мудреца. Единственный действительно уродливый шрам на шее легко было закрыть тканью.
По привычке после вечерней службы Тисий спустился во двор, к своему единственному другу псу Куцему. Пока повязки закрывали лицо и рот, монах не мог изливать душу собаке, а теперь он был рад, что снова сможет обнять пса и шептать ему свои мысли, обильно капая слюной на собачью шерсть.
Присев на корточки, Тисий притянул пса к себе, зарылся лицом в его шерсть и зашептал:
— Куцый, милый, мой единственный друг. Как же я по те…
И тут монах понял, что говорит внятно! Его речь была четкой, без слюней и горлового хрипа. Это настолько поразило монаха, что он сперва решил, будто это сон или он бредит в лихорадке, а все окружающее ему грезится. Сильно ущипнув себя за ухо, он вскрикнул от боли. Не грезилось…
Рано утром, собрав весь свой нехитрый скарб, брат Тисий покинул монастырь Лам Зиорис. Он шел искать учителя — учителя внятной речи…
А мне пора было вернуться к другим насущным делам. Но моим желаниям не суждено было исполниться прямо сейчас. Виной всему мое неуемное любопытство…
С давних времен, с седой древности в людских легендах и преданиях повествуется о вызове потусторонних сил. Ритуалы, пентаграммы, свечи, жертвы и много иных вариантов. Надо сказать, что людей, желающих пообщаться с дьяволом, очень много. Разумеется, все эти ритуалы не более чем профанация, ни к чему меня не обязывающая. Я на них не отзывался и никак не реагировал. Обычные требования людей понятны: власть, богатство, любовь, долголетие, вечная молодость… Зачем мне платить такую цену за обычную душу? Я за то же время могу добиться гораздо большего. Нерационально было использовать временной ресурс на такие сделки. Тем более что призывать меня пытались в основном никчемные людишки, которым и так был уготован котел.
Но этот «вызов» меня заинтересовал. Он исходил от вполне сложившегося человека, который до этого не проявлял никакой склонности к тьме. А ритуал был им выбран самый жуткий и кровавый: призыв дьявола на костях и крови самолично задушенного им младенца. А так как тот, кто его совершил, был верующим в Единого и осознавал, что творит, то только одним этим он уже обеспечил себе вечные муки. Что толкнуло внешне вполне успешного купца на такой безумный поступок?! Бегло присмотревшись, я понял: речь идет не о его здоровье, не о его близких, даже золота у него было в достатке. Что ему потребовалось? Немного помучившись любопытством, я решил сделать вид, что подчиняюсь ритуалу…
3 ноября 624 г. от Р. А. Западная провинция
Нигрисиса; вилла купца Омориса
Емай Оморис стер с ладоней остатки крови. Красной «краски» из маленького тельца вполне хватило на пентаграмму. Все свечи горели именно в тех углах, что указывались в «Черной Книге». И остальное он выполнил согласно описанному в ней ритуалу. Купцу было интересно, правда ли написана в запрещенном церковью тексте или же нет. Придет кто-либо на его зов?
Шорох за спиной заставил Емая обернуться. В другом конце атриума, вольготно прислонившись к входной арке, стоял незнакомец. С виду вполне обычный, ничем не примечательный человек, если бы не алые, полыхающие огнем далекого ада глаза и ехидная, усталая усмешка на губах, оголяющая явно нечеловеческие клыки.
Емай сразу понял, КТО перед ним. Согласно ритуалу ОН должен был появиться в центре начерченного на полу узора. ЕГО появление за спиной Омориса шло вразрез с написанным в «Черной Книге». Но купец не испугался, сейчас его вообще ничто не пугало, единственное чувство, которое он испытывал уже в течение больше чем года, была скука…
Надо сказать, я рассчитывал на какую угодно реакцию от своего появления. На страх, ужас, истерику, онемение, на то, что мне кинутся в ноги… Но спокойный кивок и жест, приглашающий присесть рядом, — это нечто из ряда вон! А я так старался, подбирая внешность для этого визита.
— Присаживайтесь, не стойте в проходе. — Он и правда не боится, в его голосе нет и тени испуга. Дождавшись, пока я удобно устроюсь в, надо признать, очень качественно сделанном кресле, Емай предложил: — Вино, эль, или, может, вы предпочитаете кровь?
— Я вижу, у вас отличное орийское, предпочту его. — Он меня удивлял все больше и больше, знал, с кем говорит, но не проявлял ни малейших признаков страха, его руки с амфорой не дрожали.
— Рад, что вы нашли время для меня. — Ничего себе, а он вежливый. Я думал, сразу кинется чего-то требовать, уговаривать, торговаться.
— Надо сказать, вы меня заинтересовали. Только поэтому я здесь. Ритуал, проведенный вами, тут почти ни при чем.
Это был прозрачный намек, что обещанная «Черной Книгой» власть над порождением тьмы не более чем наглая ложь. Но и это его не смутило — сидит, вино пригубляет, будто ему все равно.
— Как только вы появились не в центре пентаграммы, я сразу понял, что меня надули.
Етитькины пассатижи! Ему и правда на это плевать!
— И вас это, насколько я вижу, ничуть не беспокоит.
— Разве что самую малость. Несущественно.
— Как вы, наверное, догадываетесь, я очень занят. И как мне ни приятен вкус орийского тридцатилетней выдержки, все же. Зачем я вам понадобился?
— ВЫ не можете проникать в чужие мысли?
Тьфу, тоже мне детектив-любитель, так вот ему все и расскажи.
— А вы сами, добровольно, стали бы ползать по зловонной и мерзостной жиже? Вижу, что нет. Так почему вы думаете, что стану я?
— О как! — Умный он, сразу уловил намек, который привел его к ложным выводам, но я-то тут ни при чем! Сам додумал, что не высказано, а я не сказал ни толики неправды. Лишь подтолкнул легонечко. Увы, не по рангу мне чтение мыслей людских, но он теперь думает, что мне это противно.
