— Но есть и вторая армия. Это бестии другого рода, покрытые шерстью, самоназвание «кирссы». Они прорвались сквозь Стену в значительном удалении от города, уничтожив сразу два посланных против них гарнизона и целый походный полк. Все маги или церковники, принимавшие участие в битве, погибли, так что мы имеем весьма смутное представление о ее ходе. Могу сказать лишь то, что среди них были замечены существа, весьма похожие на огромные каменные статуи и, судя по всему, способные выполнять роль эффективных осадных орудий. Имей это в виду, Альтемир. Так вот, место прорыва находится чуть севернее наиболее опасного участка аленорских пустошей, куда эта вторая армия и канула. Населенных пунктов там нет, маги еще не дотянули туда сеть своих башен, избегая столь недружелюбной местности, так что об их передвижениях мы не знаем. Если будет на то милость Бога-Солнца, они не выберутся из пустошей живыми. Но не стоит их недооценивать. К югу лежит город Долтар, которому мы уже приказали объявить призыв к оружию, но их сил будет явно недостаточно, чтобы в одиночку справиться с тридцатитысячными силами врага. Поэтому для тебя, Альтемир, у меня есть задание, полностью отражающее мое доверие к твоим силам, лично к тебе и к твоему наставнику.
Первосвященник, повернувшись к паладину, положил руку ему на плечо:
— Пусть твои люди отдыхают после перехода. Завтра в полдень вы тронетесь в обратный путь, на северо-восток. Твоя задача — собрать здесь, в южных землях Аменора, все силы, которые только сможешь, обогнуть Глорнский лес по тракту вдоль Великой Стены и выйти в Аленор. Идеальным было бы успеть попасть к Долтару до того, как его сотрут с лица земли. В то же время, как мне ни горько это признавать, ты можешь не успеть — в конце концов, врагу нужно проделать вчетверо меньший путь, чем тебе. Поэтому, если ты не сможешь спасти город, останови бестий на подступах к Аменору. Я дам тебе все необходимые документы, а командиры походных полков, градоначальники и курфюрсты восточной части Аменора получат указания оказывать тебе всяческую помощь. Сын мой, я искренне верю, что ты оправдаешь возложенную на тебя честь — ты уже доказал верность Империи и Церкви как один из лучших командиров походных полков. Теперь же твое имя попадет на страницы истории рядом с именами величайших героев нашей славной страны.
Альтемир, широко раскрыв глаза, внимал каждому слову первосвященника, не до конца веря в то, что все это происходит наяву. И речи быть не может, он, несомненно, сделает все для блага Империи… Вот только обретет дар речи…
Хешель, мягко улыбнувшись, убрал руку. На тыльную сторону его ладони упала первая капля.
— О, похоже, дождь все-таки собрался. Давайте-ка вернемся в канцелярию.
Свет из-за их спин внезапно исчез. Именно исчез, а не слегка померк, прикрытый отвесным ливнем, да и самого ливня еще не было. Трое людей на балконе — и неизвестно, сколько других по всему городу, — резко повернулись к Светочу, чтобы увидеть… размах громадных крыльев и сводящий с ума оскал чудовища, с натугой отрывающего гаснущий шар от каменной кладки. Первая молния, разветвившись на полнеба, утопила все вокруг в оглушающем грохоте, но люди скорее почувствовали, чем услышали дикий рев сотен виверн, выныривающих из грозовых туч и падающих на город.
Хешель, разумеется, опомнился первым. Дракон еще напрягал лапы, чтобы заставить второй Светоч повторить судьбу первого, Альтемир и Диомир стояли с разинутыми ртами, а первосвященник уже обнажил оба клинка и ощутимо, но не больно ткнул ими своих спутников, просто чтобы привести их в чувство. Затем, завладев их вниманием, качнул одним из мечей в сторону канцелярии и скомандовал:
— Внутрь, быстро!
Было в его голосе что-то такое, что заставило этих людей мгновенно повиноваться. Нет, не ярость и не скрытая сила, а скорее жуткое ледяное спокойствие, которым Хешель всегда отличался. Ну и солнечные блики, невесть каким образом заплясавшие в его глазах.
Удостоверившись, что эта парочка в относительной безопасности, первосвященник приложил правый кулак к плечу так, чтобы лезвие смотрело в небо, а левый прижал к середине груди, направив второй клинок острием от себя. Именно поэтому он единственный и носил два меча, что давало ему возможность взывать к милости Бога-Солнца непрерывно.
Впрочем, сейчас этого не требовалось. Сперва, просто для разогрева, Хешель использовал «солнечного зайчика», что в руках обычного паладина было не более чем средством для разгона максимум гигантских лесных ос. Все равно неплохо, конечно, но сравнения с парой виверн, вспыхнувших, как тополиные пушинки, никакого. Маги и шаманы, сидящие на спинах тварей, пытались как-то защититься, закрываясь щитами, но священника эти попытки лишь смешили. Ничто не может противостоять мощи Бога-Солнца, особенно когда одна из Солнечных птиц так близко.
Каменный шар, описав в воздухе широкую дугу, рухнул вниз и покатился под уклон, проминая канаву в брусчатке. Хешелю и в голову не пришло его остановить: верные слуги Бога-Солнца не пострадают, а все, кому уготовано стать жертвами, просто недостаточно усердно молились, а то и вообще сочувствовали богомерзким чародеям. Первосвященник действительно в это верил.
К тому же у него были куда более насущные заботы — чудовище, оседлавшее заметно просевший купол, заметило крохотного по сравнению с собой человечка и, повинуясь своему наезднику, изготовилось к громадному прыжку. С церковной стороны дворца донесся звон крошащегося камня, сердитый клекот, и разом прибавилось света. Ящера, который решил спланировать на крыльях и на лету ухватить пастью дерзкого муравья, сшибло и завертело волной раскаленного воздуха. Тяжелые капли, предвещающие непроходимую стену ливня, с шипением испарялись, падая на сгусток ожившего пламени. И это пламя, судя по всему, было в ярости.
В воздухе напротив озадаченного дракона, плавно поводя крылами, висела самая настоящая Солнечная птица, словно созданная несколькими совершенными в своей простоте мазками желтого огня, кое-где раскаленного до слепящей белизны. Огромные языки пламени образовывали голову с двумя багровыми очагами глаз; клюв извергал негодующий клекот, широко разведенные крылья не уступали в размахе драконьим, слегка подрагивал хвост с несколькими длинными, ясно видимыми перьями. Все остальное смазывалось дымкой небольших протуберанцев и облаком раскаленного воздуха. Первосвященник же, словно не чувствуя невероятного жара, стоял в полный рост на шее священной огненной птицы и, держа клинки слегка на отлете, улыбался.
Миг, который, казалось, был заполнен тяжелым дыханием самого мироздания, — и две твари схлестнулись. Битва в небе над Мирбургом разгоралась.
Гильдия к тому моменту тоже успела сделать свой ход. Украшающая флигель волшебников статуя диковинного существа с львиным телом, головой орла и могучим размахом крыльев внезапно ожила, потягиваясь и стряхивая с себя осколки разламывающегося камня. Из трещин пробивался глубокий синий свет, в черноте ночи казавшийся ослепительно-ярким. Существо окончательно освободилось от своей жесткой «скорлупы», встало на дыбы, окутываясь сетью юрких молний, и с ревом взлетело. Уже через несколько мгновений это творение магов, расчертив небеса подобно комете, врезалось в кружащую над крышами стаю виверн и поначалу словно бы скрылось под лавиной атакующих тварей. Но затем из глубины туго сплетенного, истошно верещащего и хлопающего крыльями клубка пробилась одна раскаленная искра, затем вторая, затем просунула свою когтистую лапу настоящая молния, оплела разрядами виверну вместе с наездником и обратила ее в пепел. Расшвыривая летучих бестий в стороны, магическое существо стрелой взмыло к зениту, резко развернулось и, сложив крылья, камнем ринулось на врагов, поспешно кинувшихся врассыпную.
