Едва успевший вытащить меч Альтемир и Ширш с верным костяным копьем наготове кубарем покатились по земляному полу. Противники подобрались под стать — кирсс был гораздо быстрее обычного человека, а прошедший специальные тренировки паладин обычным человеком никак не являлся. Оцелот, подперев подбородок рукой, подумал:
«Интересно, им обязательно это делать?»
«Пусть мальчики поздороваются, тебе жалко, что ли? — Мурен благодушно махнул призрачной лапой. — Молодые, кровь горячая… В любом случае небольшая разминка им не повредит. Заодно узнают друг друга получше. Ты же настаивал на том, чтобы их познакомить. Отличное начало для крепкой дружбы, по-моему».
Паладин и вождь как раз сообразили, что в рукопашной толку от оружия мало, и, ухватив каждый другого покрепче, с энтузиазмом мутузили друг друга локтями и коленями.
Радимир, почесав за ухом, с улыбкой согласился:
«Уверен, они отлично поладят».
Ширш в это время как раз изловчился и попытался если не ткнуть противника копьем, то хотя бы врезать ему по лбу древком. Результат оказался прямо противоположным — от удара паладин увернулся, но успел заметить, как перед его лицом мелькнула очень узнаваемая черная цепь грубой работы. Все его подозрения нашли явное и неопровержимое подтверждение. Альтемир, взъярившись вне всяких пределов, одним рывком скинул с себя кирсса, опрокинул его на пол и, придавив сверху, принялся душить. А заодно впервые с момента своего появления в шатре вспомнил про Радимира.
Лучше бы паладин не поднимал глаза на мага — зрелище чародея и шамана, сидящих рядком да разговаривающих ладком, поразило его до почти полной утраты боеспособности. Подмятый было человеком Ширш почувствовал, как руки на его глотке ослабли, немедленно двинул паладину коленом в пах и, в свою очередь схватив того за горло, скинул с себя, оказавшись сверху. После чего сам взглянул в сторону костра. И тоже остолбенел. В то время как Альтемир, уже успевший немного прийти в себя, просипел магу:
— У него на копье знак братства Цепи! А ты сидишь и ничего не делаешь!
«Ну конечно. Скажи мне еще, что я столько лет трудился на благо Империи, чтобы затем, дождавшись не самого удобного момента, сдать ее каким-то степным бестиям».
Ну а Ширш не замедлил возмутиться, уловив смысл восклицания паладина:
«Я забрал это в бою, это моя добыча! Как и ты!»
«Не дождешься, тварь блохастая!»
Молодежь, сама того не заметив, тоже воспользовалась заклятием-переводчиком. Последовал энергичный обмен тычками, снова занявший все внимание двух молодых представителей каждого рода. Мурен, покосившись на Оцелота, слегка развел призрачные лапы в безмолвном извинении. Радимир, как крайне вежливый человек, ответил жестом, означавшим: «Нет, это вы моего дурака простите». Затем он прокашлялся, тщетно пытаясь переключить на себя занятых выяснением отношений юношей, подождал еще немного и, нахмурившись, щелкнул пальцами.
Бутузов немедленно растащило в разные стороны, и они повисли в воздухе в шаге друг от друга.
«В конце концов, сколько можно! Вы не дети, чтобы таскать друг друга за волосы из-за растоптанных куличиков. Мы тут делаем серьезное дело, и вы могли бы относиться к этому соответственно! Устроили балаган, хранители традиций древней вражды. Мир даже не меняется, он уже изменился, и действовать мы должны по-новому. Вместе».
Оцелот поднялся и подошел поближе к скованным заклинанием забиякам:
«Да-да, я отлично понимаю, что сражаться начали еще ваши предки. Это вполне естественное состояние любых разумных существ, которые не могут управлять собой. Мы всегда предпочитаем начать свару, вместо того чтобы договориться, благо повод найдется обязательно. Например, у кирсса на копье черная цепь. Неважно, что он добыл ее, убив обладателя в честном поединке вот этим самым копьем — между прочим, великий подвиг. А до этого бестии взяли и напали на Империю. Плевать, что они спасались от Тьмы, затопившей их родные степи. А до этого, — маг взглянул на Альтемира, — люди Империи, пройдя через Глорнский лес, тогда еще обычную чащу, напали на бестий, которые очень давно жили в Аленоре. И это была их земля. В великой войне с бестиями, да-да, мальчик, мы были захватчиками и агрессорами. А они просто защищали себя и свои дома. Но не справились. Во многом из-за магов. И сейчас я от лица магов же говорю: пора сделать шаг навстречу друг другу».
— Они напали на Долтар! — Эмоций в душе Альтемира бушевало столько, что удержать их в рамках мысленной речи он никак не мог.
«Они сидят здесь, в десятках лиг от Долтара, и ждут у моря погоды! Что им помешало присоединиться к своим более агрессивным собратьям? Учись проводить границы и различать тех, кого знаешь, не по виду, а по делам их!»
«Ты заговорил прям как заправский священник…» — криво усмехнувшись, отметил паладин.
«Долгая память отцу Диомиру, его жизнь не прошла даром». — Оцелот, склонив голову, заученным жестом коснулся плеча, творя знамение и призывая благодать Бога-Солнца.
«А кстати, что случилось с теми, кто отправился дальше на юг? Они нашли то, что искали?» — как бы между делом поинтересовался Мурен, понимая, что Ширш тоже будет очень внимательно прислушиваться к ответу.
«Понятия не имею, что они там искали, — с сомнением заметил Радимир, — но если это была быстрая смерть в битве, то в яблочко».
«Быстрая?»
Чтобы не пускаться в длительные рассуждения, не слишком красочные, а потому не передающие случившегося во всей полноте, маг попросту показал, что произошло у стен Долтара. Судя по всему, ему удалось впечатлить даже шамана, не говоря уж о Ширше. Мурен, подергав ушами, подумал:
«Словно бы ожившие картины из древних сказаний времен той страшной войны, когда против нас выступал самый сильный из людских чародеев. Мы помним Оцелота даже через несколько поколений, хотя никогда его и не видели».
«Да я популярен! — приподняв брови, подумал маг в адрес хмыкнувшего паладина, а затем сообщил уже для всех: — Боюсь, тут ты ошибся. Ты совершенно определенно меня видел».
При этом чародей снял маскировку, скрывавшую его ауру, и предстал перед ошеломленными степняками во всем блеске в прямом смысле слова: воздух внутри шатра наполнился голубоватым сиянием, которое изредка разрывали небольшие молнии. Разумеется, в планы Оцелота не входило перебудить весь лагерь, а потому он создал другой маскировочный купол, в который заключил весь шатер, и внутри этого щита с охотой демонстрировал себя любимого.
Шерсть у обоих кирссов встала дыбом, Ширш рванулся в магических путах, инстинктивно желая отскочить подальше. Мурен, привыкший к непознанному еще при жизни, в последний момент взял себя в лапы и усидел на месте. Однако его мысленный «голос» изменился, сказывалось чудовищное напряжение.
«Поразительно, я сижу и разговариваю с человеком, которого умудрились запомнить даже кирссы — настолько ты, гм, успешно проявил себя в той войне, уничтожая наших собратьев. Это у заров, живущих веками, память долгая, а месть вечная. Мы привыкли быстро жить и быстро забывать. Однако ж тебя, как видишь, запомнили. Да… И кто бы мог подумать, что ты, древний ужас всего нашего народа, предложишь нам союз… Пусть и перед лицом новой, грозной опасности». — Мурен, похоже, заколебался, раздумывая.
