Фигура в неотличимом от прочих черном балахоне наконец остановилась, подойдя к шаману почти вплотную. Выпростала из рукавов ладони с холеными гладкими пальцами.
Именно это и отличало его от прочих черных людей: те носили цепи на шее, а у этого сотни тончайших черных цепей обвивали кисти лап (или все-таки рук?), скользили, подобно юрким змейкам, по пальцам, производя омерзительное впечатление.
Владеющий всеми цепями снова заговорил:
— Полагаю, тебя бесполезно упрашивать сломать печать?
Мурен спокойно, насколько позволяло самообладание, усмехнулся:
— Бесполезно.
Пришелец издал вздох, слишком тяжелый для натурального, напоказ пожал плечами и отошел на шаг в сторону, чтобы поглядеть на ученика шамана. Тот, почувствовав устремленный на него из-под капюшона взгляд, затрясся от головы до пушистых пяток.
— Ну что ж, не хочешь ты — сгодится любой кирсс. Раз ты был так любезен прихватить с собой ученика, я, пожалуй…
Туго свитая спираль ставшего черным воздуха метнулась к обмершему юному кирссу, слившись с гортанным выкриком на неизвестном языке и с тихими словами самого шамана:
— Я прощаю тебя, дитя.
— …я, пожалуй, воспользуюсь твоей любезностью. — Пришелец был явно доволен собой. — Знаешь, что я сделал?
— Ты обратил его душу, черный колдун. Открыл ее той Силе, которой ты служишь, и та пожрала ее без остатка, наполнив собой тело.
— Верно. — Казалось, пришелец был искренне удивлен. — Вот уж не думал, что вы в своей Степи знаете об этом. Хотя об этом знают все не чуждые тонкого искусства, но не у всех хватает смелости, чтобы заглянуть за грань. И еще меньше тех, кто в силах удержаться на ней, не рухнуть вниз, дабы стать могучим, но рабом на страже Пустоты. Однако… Это все-таки Сила. Великая, безграничная, готовая прийти на помощь по первому зову. Верно, новый сын мой?
Юный кирсс, спокойно поднявшись на лапы, уверенно поднял голову. Во взгляде его не плескалась тьма, но что-то все-таки изменилось.
— Да, повелитель.
— Великолепно. Тебе будет доверена великая честь сломать печать. Но сначала избавься от этого никчемного старика. Этот хлам — помеха на моем пути.
— Как пожелаете, повелитель.
В глазах бывшего ученика шамана отразилось мгновенное замешательство, с которым он думал, как бы лучше осуществить приказание, да и вообще, можно ли его осуществить. Пришелец мягко промолвил:
— Ну же, сын мой, ты сможешь. Пустота щедра к принявшим ее дар. И помни — я рядом с тобой. Ты в безопасности, а делать, — голос повелителя черных колдунов стал вкрадчивым и сладким как мед, — делать ты можешь, что пожелаешь.
Бывший ученик шамана расслабился и полностью отдался на волю той новой Силы, что пронизывала все его существо. Он спокойно поднял лапу, с вытянутых пальцев которой, словно стекая по густому меху, капала Тьма. На краткое мгновение поймал взгляд говорящего с духами.
Мурен едва шевельнул губами, почти неслышно произнеся:
— И ты прости меня, дитя.
И почувствовал, как в тело, минуя защиту, созданную предками, вонзаются черные молнии, вытягивая жизнь и душу.
И, уже опрокидываясь на спину, уже скрываясь в темном омуте беспамятства от безумной боли, он думал о том, чтобы ни в коем случае не допустить улыбки. Чтобы враги не поняли, что все свершилось именно так, как должно. Чтобы, не попусти предки, не ринулись обшаривать окрестности и не наткнулись бы по глупой случайности на Ширша, который уже почти наверняка встретил Каменного Стража.
Когда справа от кирсса вспух земляной бугор, расшвыривающий во все стороны куски дерна и мелкие камни, было уже слишком поздно, чтобы увернуться. Толчок выбил Ширша из седла и отбросил его в сторону от ездового кота. Зверь рывком поднялся, раздраженно фыркнул и, выпустив когти, затаился в траве. Вождь слегка успокоился: если не раздалось надрывного, режущего уши визга, значит, лапы не переломаны, кот отделался одними ушибами.
Сам кирсс, с рождения умеющий идеально группироваться, только приглаживал взъерошенную шерсть. Земляной бугор тем временем остановился, заворочался, и из глубины поднялся угловатый, словно собранный из множества крупных камней (да так оно на деле и было) Каменный Страж. Маленькие светящиеся глазки сошлись на кирссе, и башку Стража рассекла поперечная трещина.
— Нельзя тебе туда. Говорящий с духами не велел.
Ширш, понимая, что спорить бесполезно, тремя высокими скачками попытался рвануть в сторону, но Каменному Стражу хватило одного гулко отдавшегося в земле движения, чтобы перекрыть кирссу путь. Вождь, раздраженно фыркнув, сел, скрестил лапы и замер. Конечно, попытаться обмануть каменное существо мнимой неподвижностью или взять его измором было глупо, но больше ничего не оставалось. Многие кирссы, обманутые внешней неповоротливостью Стражей, пытались вскочить на них или перепрыгнуть поверх, но достаточным будет сказать, что никто не преуспел. Ширшу совершенно не хотелось вспоминать неприятные подробности.
Внезапно в небо ударил темный столп, возникший в том месте, где, как знал кирсс, располагалось святилище. До каменного круга, окруженного костяной короной, было недалеко, и остолбеневший в изумлении Ширш наблюдал, как внутри темной колонны выбралась из земли и встала по весь громадный рост неясная, просвечивающая насквозь фигура. Расправились и ударили могучие крылья, нестерпимо высоко взвыл терзаемый воздух, прогремел торжествующий хохот, и все пропало, словно никогда и не было. Вождь помотал головой, пытаясь отогнать наваждение, и заметил, как Каменный Страж, безмолвно наблюдавший за разыгравшейся сценой, с неразборчивым бормотанием погружается в землю.
Не желая медлить ни секунды, Ширш условным свистом подозвал кота, затаившегося в высокой траве, вспрыгнул в седло и понесся прямо туда, где, как он надеялся, увидит шамана.
Но зрелище, открывшееся задохнувшемуся от неожиданности кирссу, было куда более невообразимым и куда более страшным. Святилища больше не существовало, на него обрушился чудовищной мощи удар, пришедший, вопреки всем доводам разума, из-под земли. Трава на многие сажени вокруг превратилась в сухие пепельные силуэты, рассыпавшиеся от малейшего дуновения ветра. Могучие кости вокруг святого места, казавшиеся Ширшу несокрушимыми, были словно жестоко изъедены огнем неведомой, но ужасной силы. На том же месте, где раньше покоился в земле несокрушимый каменный монолит, исходила зловонным дымом и парами ямина, дна которой кирсс, как ни старался, не смог углядеть.
Вождь медленно, контролируя каждое движение, свел лапы перед глазами, переплел пальцы и потом лишь дал волю чувствам. Иначе когти пробили бы ладони насквозь — с такой силой сжались его пальцы. Его, вождя, дух был сильнее всех прочих, но это лишь означало, что он умел владеть собой, но ощущал все так же остро, как и остальные. Горечь утраты едва не сбивала с лап. Ширша, сироту, воспитывал старый вождь, но и шаман тоже приглядывал за смышленым котенком. А теперь его нет.
