Не говоря больше ни слова, Пуалани откусила кусочек; все мужчины и женщины за столом сделали то же.
Я вонзил зубы в мякоть, и поток ощущений наполнил мой рот, словно мед, вино и солнечный свет сочетались в душистом соке. При этом плод имел неуловимый горько-сладкий привкус, а в сочной сладости присутствовал незнакомый мне запах, напоминающий о мощных деревьях, наполненных весенним соком.
В любом случае я нашел фрукт превосходным. Его великолепный вкус долго оставался на языке. Следом за Пуалани, Мэрэмом и остальными я откусил еще кусочек. Красно-оранжевая плоть тиманы была наполнена лучами маленьких черных семян. На миг она сверкнула в тускнеющем свете перед тем, как я положил фрукт в рот и доел остаток.
– Мы очень рады, что вы присоединились к нам, – сказала Пуалани, когда остальные закончили есть. – Теперь вы увидите то, что увидите.
– А что мы увидим? – поинтересовался Мэрэм, облизываясь.
– Может быть, ничего. А может быть, увидите тимпумов.
– Тимпумов? Что это? – с тревогой спросил он.
– Тимпумы это тимпумы, – мягко ответила Пуалани. – Они из Галад а'Динов.
– Не понимаю.
– Галад а'Дины – создания чистого огня. Скитаясь по земле за многие века до начала Затерянных эпох, они оставили здесь часть себя – огонь, существ, которых люди обычно не видят, – тимпумов.
– Не думаю, что хочу понять.
– Мало кто понимает. – Пуалани опять оглядела всех нас. – Странно, что вы ищете вашу золотую чашу в далеких землях, когда столь многое можно отыскать гораздо ближе. Любовь, жизнь, свет… почему бы не поискать их в листве деревьев, под камнями или в дыхании ветра?
В самом деле, почему бы и нет, – подумал я, глядя на легкие огоньки, танцующие среди трепещущих золотых листьев.
– Если я правильно понял, то фрукт, которым вы нас накормили, дарит возможность видеть этих тимпумов? – сказал Мэрэм, тяжело дыша.
– Да, – серьезно ответила Пуалани. – Или смерть.
Некоторое время мы ошеломленно молчали.
– Что? – выдохнул Мэрэм.
– Вы вкусили плоти ангелов, – спокойно объяснила Пуалани. – И если суждено, увидите ангельский огонь. Однако не всякий способен вынести это. Многие умирают.
Мэрэм вскочил на ноги, пыхтя и отдуваясь, и обхватил свой огромный живот.
– Яд! Яд! О Боже, меня отравили!
Он нагнулся и засунул себе два пальца в горло, чтобы освободиться от опасного фрукта. Пуалани остановила его несколькими мягкими словами. Она сказала, что все равно уже слишком поздно, теперь он будет жить или умрет милостью Элламы.
– Почему ты это сделала? – закричал на нее Мэрэм. Его лицо теперь было красным как слива. – Чем мы заслужили такое?
– Все локилэни, достигнув определенного возраста, едят священный фрукт. К сожалению, многие умирают. Но так должно быть. Жить не видя тимпумов… лучше умереть.
– А мне и так было неплохо! Я не локилэни! О мой Бог, я не хочу умирать!
– Нам жаль, что так должно случиться. – Пуалани посмотрела на мастера Йувейна, который сидел, оцепенев, словно олень, окруженный волками, и улыбнулась Атаре и мне. – Теперь у вас есть лишь два пути. Вы можете остаться с локилэни. Или вернетесь в ваш мир.
Лес вокруг неожиданно озарился неярким светом. Такого желтого цвета я никогда не видел: ждуще-желтый, глядяще-желтый, очень близкий и в то же время далекий.
– Прошу, простите нас, пожалуйста. Но если вам суждено вернуться в ваш мир, мы должны быть уверены. Слуги Землеубийцы не могут выдержать видения. И тот, кто однажды видел тимпума, не станет служить Землеубийце.
Я заметил, что дети за нашим столом и за всеми столами на поляне смотрят на нас с опасением, окрасившим их маленькие бледные личики. Опасение было вызвано любовью и страхом, и я ощутил эти чувства внутри себя. Все смотрели на нас, страшась за наши жизни, наблюдая и выжидая.
Неожиданно Мэрэм прижал руки к лицу и, дико захохотав, упал на колени. Он мотал головой и одновременно смеялся и плакал.
– Я вижу их! Я вижу их! О Боже, они везде!
Мастер Йувейн вскочил на ноги и замахал руками над лысой головой.
– Потрясающе! Потрясающе! Невозможно, не может этого быть! Вэль, ты их видишь?
Я их не видел. В этот момент Атара ужасно закричала и упала на землю, словно ей перерубили топором позвоночник. Она кричала еще секунду или две, потом закрыла глаза и затихла. Ее грудь вздымалась под замшевой рубашкой так слабо, что я не мог понять, дышит ли она. Я упал рядом и приблизил ухо к мягкой ткани. Тело девушки было твердым, как камень, и холоднее льда. Я слишком хорошо знал, каково умирать, и лучше бы умер сам, чем ощутил эту пустоту в ней. Но холод вдруг стал невыносимым, и с ужасающей уверенностью я понял, что любимая покидает меня. Атару окружала тьма. Я вцепился в мягкую кожу ее рубашки и горько заплакал.
Потом я тоже ужасно закричал. Сердце билось так сильно, что едва не разрывало мне грудь. Все уходило из меня любовь, слезы, шепот надежды…
– Атара, – мягко позвал я. – Не уходи.
Боль внутри была хуже всего на свете. Она резала, словно меч, я чувствовал кровь, текущую из моего сердца в сердце Атары. Смерть занимает вечность, тогда как мгновения жизни кратки и драгоценны…
Потом тело Атары содрогнулось. Ее глаза открылись. Она улыбнулась, и легкое дыхание коснулось моего лица.
– Спасибо, что снова спас мне жизнь.
Она попыталась сесть, и я помог ей, прижавшись лицом к ее плечу. Мое дыхание было судорожным и прерывистым, я плакал и смеялся, не в силах поверить, что она жива.
– Ш-ш-ш, – прошептала Атара. – Успокойся, успокойся.
Я сидел с закрытыми глазами… и вдруг заметил глубокую тишину. Не внешнюю тишину – из-за деревьев доносилось чириканье воробьев, и я почти мог расслышать, как растут цветы вокруг меня, – а скорее тишину внутри меня самого, ибо мельтешение мыслей и страхов внезапно стихло.
– Их так много, – тихо промолвила Атара. – Смотри, Вэль, смотри!
Тогда я увидел тимпумов. Как и говорил Мэрэм, они были везде. Над золотыми листьями лесного ковра порхали маленькие светящиеся облачка, словно бы черпая свою сущность из земли. Среди лесных анемонов и зольника вихри пламени переливались красным, оранжевым и синим. Тимпумы порхали с цветка на цветок, словно огненные бабочки, пьющие нектар и прикасающиеся к каждому соцветию со сверхъестественным жаром. Маленькие серебряные луны парили рядом с коричным папоротником, скопления белых искр под ветвями асторов напоминали мне созвездия. Казалось, разных пород, как птицы и звери в лесу, тимпумы мерцали и трепетали, танцевали и искрились, и ни один лист или живое существо на поляне не были обойдены их присутствием.
