– Не стреляй! – Мастер Йувейн тоже подошел к нам. Атара и Мэрэм наложили на тетивы стрелы и напряженно высматривали мишени. – Сначала попытаемся поговорить с ними.
Да, пожалуй, – подумал я.
– Кто вы такие? Чего вы от нас хотите?
Единственным ответом была тишина, так как ветер неожиданно утих.
– Убирайтесь прочь! – крикнул Мэрэм. – Уходите! Серые люди не двигались, и тишина над лугом стала только напряженнее.
– Я выстрелю в дерево, – сказал Мэрэм, натягивая тетиву.
Не дожидаясь моей команды, он быстро вскинул лук. Однако его руки неожиданно задрожали, и стрела, сорвавшись с зазвеневшей тетивы, воткнулась в землю в сорока футах от ограды.
– О, опять стреляешь в кротов… – Атара тоже хотела выстрелить. Но когда она спускала тетиву, ее левая рука подломилась. Стрела воткнулась в землю, едва ли улетев дальше, чем первая.
Что-то двинулось в тени деревьев. Затрещали сучки, и ярдах в пятидесяти от нас мы услышали шуршание листьев. Очень высокий человек выступил вперед в лунном свете. Он, как и остальные, был одет в серые штаны и плащ с капюшоном, закрывавшим лицо. Ореол властности окружал его.
– Уходите! – снова крикнул Мэрэм. – Уходите, прошу!
Серые люди, казалось, не слышали. Следуя за своим предводителем, они достали длинные ножи и пошли к нам через луг, как и предвидела Атара.
Атара и Мэрэм выпустили в них еще по стреле, но не попали. Враги двигались медленно, словно стараясь не задеть о ветку или о камень. Когда они прошли уже половину расстояния до нашего лагеря, я поймал взгляд их предводителя, смотревшего на меня из-под серого капюшона. Его лицо было длинным и плоским; и серым, словно сланец. Во лбу, там, где, как говорят, находится третий глаз, что-то было – что-то похожее на пиявку или на плоский черный камень.
– Убирайтесь, – прошептал я.
В эту секунду яркое маленькое созвездие слетело с небес. То был Огонек, яростно носившийся взад-вперед перед серыми людьми. Похоже, он пытался прогнать их или соткать преграду света, через которую им не пройти. Увы, они его не замечали и медленно шли вперед.
Атара и Мэрэм невольно попятились, но все равно стреляли в Серых людей. Я встал рядом с ними. То же сделал и мастер Йувейн.
Потом предводитель Серых застыл. Черный камень в его лбу ловил лунный свет и тускло светился.
В этот момент на меня навалилась сокрушительная тяжесть. Я выронил меч, а мои друзья – луки. Руки и ноги ослабли; казалось, кто-то выпустил из жил всю кровь. Я отчаянно хотел убежать, заставить себя двигаться, однако в тело проник страшный холод, замораживая, словно рыбу на льду. Я даже не мог открыть рот и крикнуть. То же было и с моими друзьями.
Предводитель Серых послал двоих к нашим лошадям, которые отчаянно ржали и лягались. Эльтару мощно ударил в ограду, сломал ее и освободился вместе с двумя гнедыми и Танаром, немедленно умчавшимися в лес. Эльтару бросился прямо на врага, но, когда Серые показали ему свои ножи, он неожиданно изменил направление и галопом ускакал в лес. Хотя мой конь был храбрейшим из существ, что-то в серых людях повергло его в дикую панику.
Двое Серых подобрались к оставшимся лошадям. Казалось, они встревожены их криками и ударами копыт, словно нуждались в тишине, чтобы слышать внутренние голоса. И теперь, двигаясь с великой осторожностью, они перерезали лошадям горло длинными ножами.
Нет! – безмолвно закричал я. – Нет, нет, нет!
Другой Серый начал разбирать ветки и бревна ограды, проделывая проход для собратьев. А я все стоял у стены, не в силах двинуться.
Потом предводитель выступил вперед и откинул капюшон. Черный камень у него во лбу пригибал нас к земле. Как Атара и рассказывала, его глаза не походили на человеческие; они были однородны и одноцветны, прозрачный серый налет покрывал их, как темное стекло. Лишенные и признака человечности, сострадания или души, совершенно пустые, совершенно холодные… Этот холод поразил меня в сердце ледяным копьем и наполнил диким страхом. Стальной голос внутри запрещал двигаться. Ты ничто, – говорил он мне, – ты ничто, пустая шелуха плоти, которую Серые люди используют по своему желанию. Ты будешь умирать долго, долго.
Зло есть нечто большее, чем просто тьма – это сознательный отказ от света Единого. Это яд, разъедающий душу, безумие, ужасная необходимость преобладать за счет других, как клещи живут за счет крови своих жертв.
Нет – убирайтесь!
Все Серые теперь собрались вокруг своего предводителя у прохода в ограде и откинули капюшоны. Хотя они и не носили камней во лбу, их лица были так же слепы и серы. Серые призраки стояли в холодном лунном свете.
О нет! О нет!
Я ощущал страх Атары, мастера Йувейна и Мэрэма, кричащий во мне вместе с диким биением их сердец. Я не мог закрыться от этого, как не смогу закрыть глаза, когда Серые люди пронзят меня ножами и выпьют нечто более ценное, чем кровь.
НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Я всей душой желал прекратить этот оживший кошмар, от которого не было сил очнуться. И вдруг, безуспешно пытаясь двинуться и убежать, увидел, как через луг мчится еще одна фигура в плаще. Одинокий человек, гораздо ниже остальных, тихо, словно призрак, несся по серебристой траве. Его меч был обнажен, тело скрывалось под сияющей кольчугой. За несколько секунд он добежал до стаи, столпившейся у разрушенной ограды, и врубился в них, мгновенно отшвырнув двоих и перерезав горло третьему. Потом, когда Серые люди наконец сообразили, что на них напали, и повернулись к нему, он поразил в спину их предводителя.
– Сражайтесь! – прорычал незнакомец тигриным голосом. – Сражайтесь, я сказал!
И снова бросился на них, рубя с ужасной яростью.
Как только предводитель серых погиб, я неожиданно понял, что могу двигаться. Великая жажда жизни поднялась во мне и наполнила новой силой. Некоторые из серых бежали от этого дикого человека в пролом, некоторые ко мне и Атаре. Один из них хотел ударить Атару ножом в горло; не раздумывая, я поднял меч и одним движением отрубил ему руку. Серо-черная кровь брызнула в воздух. Я удивился тому, что они не носят доспехов. Кэлама – страшное оружие, особенно против незащищенной плоти. И я его использовал, когда Серые бросились на нас со своими длинными ножами. Мэрэм и Атара тоже сцепились с врагом в смертельной схватке.
Один из Серых пробрался Атаре за спину, и я оказался перед ужасным выбором: убить его или позволить сразить ее. Так, все еще шатаясь от удара, нанесенного первому врагу, я ударил мечом второго. Холодная сталь пронзила сердце, темная кровь брызнула мне в глаза. Я едва разглядел, как он дернулся в агонии и повернулся, посмотрев на меня со струнной молчаливой ненавистью. Потом он умер – и я умер тоже, упав на пропитанную кровью землю.
Позже, когда последний из Серых был убит, а Мэрэм и Атара опустили окровавленные клинки, человек, который примчался к нам на помощь, издал победный клич. Он стоял в лунном свете, подняв меч к звездам. Я ощущал его радость от убийства. Даже сквозь смертельную агонию, темной пеленой затягивавшую глаза, я увидел, как он повернулся ко мне и откинул капюшон. Его лицо сияло ужасающей красотой, глаза были черными и яркими, и я задохнулся от удивления, увидев, что это Кейн.
