Стелла сидела на корточках под вешалкой спиной ко мне. Она обернулась на мои шаги.
– Нина… Подойди.
Пару туфель, извлеченную Стеллой из-под вороха мужской одежды, я узнала сразу. Эти туфли мы с Вандой покупали вместе – шесть лет назад, в ГУМе. Ванде понравились устойчивый и вместе с тем изящный каблук и красные граненые бусинки, вделанные в черную кожу. Для каждодневной носки это, разумеется, было непригодно, но для выступлений – лучше не надо. Ей так и не удалось выйти в них на сцену – через две недели она разбила ногу на Майорке.
– Это ее туфли?
– Да.
Мы с удвоенной энергией принялись за поиски и вскоре обнаружили массу признаков недавнего пребывания Ванды в этой квартире. В ванной на батарее висел знакомый комплект шелкового белья, на полочке лежала волосяная щетка. Из помойного ведра, решительно высыпав на пол его содержимое, Стелла извлекла смятую записку: «Деньги на хол. Куда т. ст.? Больше не д. ни коп. Сволочь». Расшифровка меня не затруднила, поскольку ключевые слова были написаны полностью. Вспомнив о привычке подруги читать перед сном и затем оставлять книгу на полу, я заглянула под кровать. Там лежал толстый том, и, прочтя название, я ощутила знакомое беспокойство. «Иконопись Полоцкого края». Да что же это значит, наконец?
Истерика Тони постепенно переходила в раздражение. Он уже не плакал. Сидя на полу и прислонившись спиной к стене, он смотрел перед собой и глухо бормотал какие-то угрозы. Его лицо приобрело ожесточенное выражение. Я с тревогой начала подумывать о том, что, разойдись он по-настоящему, мы со Стеллой вряд ли с ним справимся. К счастью, вскоре вернулся Бес.
– Достал, – сообщил он. На грязный стол легла ампула с прозрачным веществом. Из другого кармана Яшка вытащил обычный медицинский шприц.
– Нинка, уколы умеешь делать?
– Я умею, – сказала Суарес. Двумя резкими движениями засучила рукава и ушла в ванную мыть руки.
Через час Тони Моралес был здоров и счастлив. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, блаженным выражением лица и даже отчасти напоминал прежнего красавца с афиши. Стелла сидела рядом с ним, сжимая в побелевших пальцах пустой шприц. Ее узкие глаза не мигая смотрели в стену. Я стояла у окна и листала «Иконопись Полоцкого края» в надежде прояснить хоть что-нибудь. Но яркие иллюстрации и глянцевые страницы словно смеялись надо мной.
– Хватит кайфовать, гнида, – потерял терпение Яшка. – Мадам, разрешите…
Он потеснил Стеллу так ловко, что она даже не успела возмутиться. Бесцеремонно встряхнул Тони, заставил сесть и уже размахнулся было, но я повисла на нем:
– Яшенька, подожди… Он все скажет…
– Я скажу, – подтвердил Моралес, открывая глаза. С удивленной улыбкой он осмотрел нас. – Стелла, hola,
[3]
что ты здесь делаешь? Кто это с тобой?
– Ты в порядке? – напряженно спросила Стелла.
– Si. – Он улыбнулся еще шире, блеснули белые крепкие зубы. – А в чем дело?
– Пропала Ванда. – Лицо Суарес с опущенными глазами напоминало грозовую тучу. Было очевидно, что она едва сдерживается. – Когда ты ее видел последний раз?
С лица Тони сбежала улыбка. Он отвернулся от Стеллы, опасливо покосился на Яшку, взглянул на меня:
– Но… я ничего не знаю. На работе ее нет?
Бес, изменившись в лице, качнулся вперед, и я снова вцепилась в него:
– Яшка, прекрати! Сядь, тебе говорят! Тони, я работаю вместе с ней. Я – Нина, если помнишь, ее подруга. Ее нет на работе с понедельника.
– А сегодня что? – невинно поинтересовался он. Под нарастающее рычание Беса я сообщила, что сегодня воскресенье. Собравшись с силами, Тони задумался.
– Она была… Давно. Была два дня.
– Целых два дня?
– Ну да.
– Значит, в выходные. Не помнишь, в эти или раньше?
– Давно. Она обещала принести дозу… и больше не пришла. – По его красивому лицу неожиданно пробежало неприятное, почти жестокое выражение. Он явно собирался что-то добавить к сказанному, но, взглянув на Беса, воздержался.
– Она приносила тебе наркотики? – тихо спросила я.
– Да, всегда, – подтвердил он тоном обиженного ребенка. – Она сказала, что будет доставать сама… чтобы я ни во что не впутался. И не давала много. Мне надо было больше, я ей говорил, а она ничего не слушала.
– В этот раз она должна была прийти?
– Да-а… И не пришла совсем. Я же ей даже дал деньги, у меня были. Сука, она же знала, что я не могу…
Тр-рах!.. Удержать Яшку не сумел бы сейчас даже отряд ОМОНа. Все произошло стремительно. Моралес с грохотом ударился о соседнюю стену, заорал, вскочил было, но Бес применил свой знаменитый апперкот левой, и комната наполнилась треском, воем и головокружительной руганью:
– Щас ты у меня узнаешь, падла! Щас ты у меня все сможешь, пидор сраный! Ты у меня всю жизнь на таблетки пропашешь! Нинка, отойди, не мешайся!
Ситуация стремительно выходила из-под контроля. К счастью, мне на помощь пришла Стелла, которая с удивительным профессионализмом заехала Бесу в челюсть. От неожиданности Яшка выпустил Моралеса. Тот кубарем откатился в угол.
– Приложи холодное, – посоветовала Стелла ошалело глядящему на нее Бесу. Сама сходила на кухню и принесла из холодильника мороженую сосиску. Яшка автоматически взял ее, пристроил к челюсти и опустился на кровать. Я погрозила ему кулаком:
– Совсем свихнулся… Тони! Ты живой?
Моралес, шатаясь, поднялся. Сузившиеся черные глаза горели ненавистью.
– Пошли вы к черту, – процедил он. – Больше – ни слова.
– Подожди, господи… Скажи хотя бы, кто этот Серый? Он из Пушкина? Наркоторговец, да? Ванда не могла у него покупать наркотики?
На миг лицо Тони дрогнуло, по нему пробежал испуг. Но он тут же пришел в себя и упрямо мотнул головой. Стелла, стоящая у стены, в упор посмотрела на него. Резко спросила что-то по-испански. Тони не ответил. Стелла спросила снова. Она почти не повысила тона, но от металла, звенящего в ее голосе, даже меня окатило холодом. Моралес опустил глаза. Едва слышно, сквозь зубы, произнес несколько коротких фраз.
– Bueno, – отрывисто бросила Стелла. Повернулась к нам: – Он ничего не знает. Она ушла неделю назад. Не приходила и не звонила. С Серым она незнакома.
Вот и все. Оставаться здесь дольше было незачем. Я потянула за рукав Яшку. Он молча пошел за мной в прихожую. Задержался у треснувшего зеркала, бегло осмотрел челюсть.
– Фонарь будет – будь здоров. Ну и баба…
– Ничего. Заживет. Поехали. – Я накинула дубленку и шагнула было за порог, но, вспомнив, что оставила на подзеркальнике шарф, вернулась.
Из комнаты до меня доносился низкий голос Стеллы. Изредка ее перебивал Моралес. Я постояла несколько минут, прислушиваясь, но разговор шел по-испански. Спокойный, неторопливый разговор. Словно и не Стелла час назад отвешивала Тони пощечины с искаженным от ярости лицом. Подслушивать не имело смысла. Я взяла шарф и быстро вышла.
