От автора
Действующие лица романа вымышлены. Всякое сходство их с
реально существующими людьми – не более чем случайное совпадение.
Александр Бушков
Глава 1
Утро после казни
– Больно? – сочувственно спросил Воловиков.
Даша отмахнулась:
– Да царапина. Не столько больно, сколько
противно… – и грустно ухмыльнулась: – Вот и я сподобилась…
Отхлебнула крепкого чайку. В голове еще шумело, было муторно
и слегка поташнивало. Врач сказал – траванули эфиром, но дозу, к счастью для
Даши, отмерили божескую, и она очнулась около семи утра, в обрывках ночнушки, с
гудящей головой, уже без наручников и с подсохшей кровью, подтекшей на бок и на
простыни. Если не считать пореза на животе, ни женская честь, ни тело урона не
понесли – губа, правда, оказалась разбита и теперь запухла. Шатаясь и борясь с
желанием блевануть прямо на пол, добралась до телефона и вызвала кого следует,
попутно убедившись, что пушку не уволокли. Группа примчалась через четверть
часа, а вскоре объявился и озабоченный шеф, непосредственный Дашин начальник
подполковник Воловиков. Дражайший папаша, майор Шевчук, частный детектив и
непроходимый бабник, сытым котом заявившийся к родимым пенатам, обнаружил дома
классическую, несуетливую возню экспертов и тут же подвергся впервые в жизни нехитрой
процедуре снятия отпечатков пальцев.
Сейчас он сидел здесь же, на кухне, в уголке, с видом
озабоченным и пристыженным. В который раз поинтересовался:
– Дашенька, как ты?
– Как штык, – не выдержав в конце концов,
огрызнулась она. – Не болтался бы всю ночь с бесом под ребром, я бы дверь
обязательно на цепочку заложила…
– Вообще-то, ребята серьезные, могли такое
предусмотреть и прихватить инструмент для цепочки… – примирительно сказал
Воловиков.
– Ну вот, пошла пресловутая мужская
солидарность, – проворчала Даша.
На душе у нее было не так уж и паршиво – просто вдруг
подвернулась прекрасная возможность безнаказанно и вдосыт побрюзжать в
присутствии шефа. Грех таким случаем не воспользоваться.
Порез на животе, выполненный двумя росчерками пера
крест-накрест, не болел, так – саднил немного, но эмоции вызывал
мерзопакостнейшие.
Коллега-сыскарь Толя, примчавшийся вместе с группой, налил
себе чаю и уставился на Дашу сочувственно, да что там – жалеючи. Повернувшись к
шефу спиной, Даша показала верному адъютанту язык, осторожно потрогала живот
под свитером. Почти не болело.
Вошел сумрачный эксперт в штатском, подал подполковнику
листок бумаги. Тот столь же сумрачно пробежал взглядом, кивнул:
– Можете ехать, – и многозначительно уставился на
майора, слегка пожав плечами.
Майор понятливо кивнул и на цыпочках улетучился из кухни,
избегая встречаться взглядом с любимой дочкой.
– Вот такие пироги, – сказал Воловиков, тщательно
закрыв кухонную дверь. – Отпечатки повсюду только твои и отцовы.
– И на диване нет?
– Нету. То ли они были в перчатках…
– Да нет, один хватал меня за плечо, я бы перчатку
почувствовала. Рука у него была голая. Что же, приснились они мне? И
перевернутый крест на пузе я сама себе нацарапала?
– Ну-ну, не кипятись, – сказал Воловиков. –
Никто и не говорит, что привиделось. Замок отпирали отмычкой – хоть и не
примитивной железкой, но все равно не родной, и микроследы остались. И на
диванном поручне свежие царапинки от наручников.
– Так что же, они в темноте ухитрились с идеальной
точностью все отпечатки стереть?
– Почему в темноте? Когда ты вырубилась, могли включить
свет и преспокойно пройтись тряпкой по всем местам, где касались. Могли и диван
вместе с тобой на улицу вынести, у них было часа три… Даша, я к тебе приставлю
ребят, но с цепочкой на дверь и в самом деле надо что-то решать. Договорись с
батей, и замок быстренько смени. Я поговорю с Михалычем, у него где-то
завалялся финский… Давай-ка еще разок пройдемся с самого начала. Когда они
пришли?
– Не знаю. Темно было, снаружи ни звука. Я проснулась
оттого, что явственно почувствовала: кто-то есть. А они, дьяволопоклонники
фиговы, совершенно бесшумно двигались… Рванулась за стволом – тут они и
навалились, все трое. Браслетики нацепили и допрос учинили. Молот ведьм,
козляры…
– Вот отсюда подробнее. О чем конкретно спрашивали, кто
спрашивал, а кто помалкивал, вообще – как вели себя.
– Я бы эту троицу так назвала: Сатанист, Краснобай и
Орангутанг, – медленно сказала Даша. – Краснобай сатанизма не касался
ни единым словечком, и вычурная манера разговора у него, мне кажется, не
наигранная, бывают любители этак кудряво выражаться, сейчас все книг про
аристократов начитались. Как обладательница женского нюха могу сказать, что
пахли они нормально – опрятные, следящие за собой мужики, ни перекисшего
пота, ни перегара. Орангутанг, тем не менее, – типичная горилла, охранник
из низкосортных. И никто из них мне не показался шизанутым. То есть
сатанисты-то они, конечно, сатанисты, но не из рядовых, не упертые. Эти не
заговаривались, на словоблудие не ловились и в теоретические споры не
втягивались, хоть я и пыталась завлечь. Партии свои разыгрывали уверенно и
четко.
– Партии?
– Ага, – сказала Даша. – Сыгранная была
троечка, и роли заранее расписаны. Теоретик-сатанист, напарник с манерами
аристократа и хамло-пехотинец.
– Я тебя правильно понял? Полагаешь, спектакль?
– Полагаю, – Даша поставила чашку с недопитым чаем
на стол и потянулась за сигаретами. Пальцы все еще отчетливо дрожали. Она криво
усмехнулась. – Черт, а ведь я чуть не купилась. Так они спокойненько
расписывали, что сейчас меня запытают до смерти, что не поверить было трудно…
Клоуны доморощенные. А они, оказывается, просто попугать решили. Крест на пузе,
эфиром в морду – чтоб, значит, не в свое дело не лезла… Что написано «пером»…
Перевернутый крест, нацарапанный незваным ночным гостем на
ее животе ножом, отозвался неприятным зудом.
…А началась вся эта история с трупа несовершеннолетней Риты
Шохиной, обнаруженного за гаражами в одном из районов Шантарска. Точнее,
началась она несколько раньше – с трупа несовершеннолетней же Анжелы
Артемьевой, погибшей при подозрительно сходных обстоятельствах. Причем связь
между убийствами была настолько явной и вопиющей, что сомнения не возникло ни у
кого: это серия. Потому со старшего оперуполномоченного угрозыска капитана Дарьи
Шевчук были в приказном порядке сняты все текущие дела, а ей самой
предписывалось вплотную заняться бесчинствующим маньяком.
Связь между убийствами и впрямь была прочная, как трос.
Обе убиты страшным ударом по шее, повлекшим за собой перелом
шейных позвонков – увечье, как это принято называть, «несовместимое с жизнью»,
после чего обеих, уже мертвых, неизвестный ударил ножом. Обе носили в сумочке
газовый пистолет, обе, что выяснилось значительно позже, трудились в элитном
эскорте… и обеим убийца вырезал на лбу перевернутый крест – являющийся,
как известно, одним из символов сатанизма.
