– С автозаком и в самом деле все выглядит грязнее
некуда. Но это еще не означает, будто тот, кто его рванул, есть в то же время и
тот, кто стучит от нас, изнутри… ладно, в твоей группе. Там была масса народа
из всех абсолютно силовых контор, какие только в Шантарске существуют. Иных я
впервые в жизни лицезрел вживе.
– А точный список есть? Нету. Никто его не вел, потому
что расследование по взрыву растаскали по десятку тех самых контор. Любой,
имевший удостоверение опер-состава, мог пройти внутрь кольца. И все мои там
крутились…
– Хорошо, – сказал Воловиков. – Буду идти
тебе навстречу со всем усердием. Предположим, у тебя в группе есть «протечка».
Далее предположим, что это он, ссученный, рванул автозак. Но ведь отсюда
автоматически вытекает, что террористы были липовые и забросили их туда
исключительно для того, чтобы прикончить тебя, как только появишься? Вот в
последнее я, извини, не верю ни капельки. По одной-единственной, но крайне
весомой причине: мы с тобой профессионалы и знаем, как легко можно убрать
человека, даже если он капитан милиции. Тебя можно было сто раз грохнуть на
улице, в подъезде, сопляк-наркоман мог ткнуть шилом в бок на крылечке
управления – бывали покушения и наглее. Согласен с Шугуровым: по террористам
многое абсолютно неясно. Но устраивать весь этот якобы чеченский налет ради
того, чтобы прихлопнуть тебя, – извини, это отдает таким
непрофессионализмом и ненужной усложненностью… Твой Икс в твоем же описании
предстает, словно два разных человека: один дьявольски ловок и
предусмотрителен, к тому же располагает источником в твоем окружении, второй –
удивительно туп и одержим маниакальной страстью предельно усложнять самые
простые акции. Хочешь сказать – Иксов двое? Совершенно ненужное, притянутое за
уши усложнение…
– Может, он больной?
– То гений злодейства, то дебил? – Воловиков
помолчал. – Даша, я нисколько не сомневаюсь ни в твоих охотничьих
способностях, ни в здравом рассудке. И чем дальше, тем больше начинаю верить,
что за всем этим действительно стоит некий «второй план», иначе тебя не
пытались бы сожрать столь тщательно и потаенно… Но порой мне, уж прости, кажется,
что ты от полного бессилия начинаешь шарахаться в сторону неприкрытой
фантастики. Ставишь вовсе уж киношные версии, все вокруг замыкаешь на свою
персону. Плохо мне верится в преступление века применительно к нашему
продымленному граду…
– И в то, что в группе у меня может оказаться протечка,
не верите?
– А почему сразу – протечка? Давай выбирать версии
попроще. Более приглядные для ребят, с которыми ты столько времени работала…
ну, не со всеми, Сергей – человек новый, и все равно. Если тебе залетный иностранец,
которого ты раскрыла по чистой случайности, с помощью совершенно постороннего
человека, мог прилепить хитрый микрофон, то почему этого – или чего-то похожего
– не могло случиться с кем-то из ребят? Возьми и устрой проверку на «клопиков».
Пусть сто раз подумают и прикинут: не обронили ли словечка в компании сто раз
проверенного человека, пусть даже своего. Как-то очень уж легко ты их всех
чохом в подозреваемые загнала. Ну, не всех, одного, но получается – чохом.
Что-то в тебе, Даша, начало проглядывать этакое, то ли от волка, то ли от
робота… Ты подумай: если бы тебя так быстро и равнодушно зачислили в кандидаты
на списание, едва получив пакетик с пресловутыми фотками…
– Да я все понимаю, – сказала Даша. – Я
свинья, робот, бездушное создание, и подозрительность у меня бериевская… Может,
я и правда – от бессилия? Но порой жутковато становится – такое впечатление, о
н совершенно не делает ошибок. С людьми такого не бывает, даже с гениями. Либо
это дьявол, либо у него есть возможность держаться в курсе наших дел.
– А может, это я? – с непонятной улыбкой,
вкрадчиво спросил Воловиков. – Не ты одна детективы читаешь. Это же
избитый прием – благородный сыщик и ссученный шеф… Ну скажи честно – на столько
твои подозрения не простираются? Или и я – кандидат в закулисные злодеи? Не в
службу, а в дружбу, мне просто интересно…
– Вы бы не успели организовать террористов на
студии, – сказала Даша, улыбаясь широко, всем видом давая понять, что
шутит. – Вы вообще не знали, что я туда еду…
Воловиков пригляделся к ней и тихо присвистнул:
– Ну, Дарья… Я не обижаюсь, меня обидеть трудно. Просто
хочу мягко и ненавязчиво напомнить, что шизофрения, если верить врачам, так и
начинается – кругом одни враги… Весь мир идет на меня войной. Ты уж
поаккуратнее, а то сдвинешься ненароком. Или Скаличева вспомнила? Да не мнись
ты, мне твои извинения до лампочки… Мне одно нужно: чтобы тебя чересчур не
заносило. А то знаешь, опера и в самом деле умом сдвигались, бывало… – он
резко сменил тон, голос зазвучал жестче. – Ладно. Я твой здоровый цинизм
понимаю, сам циник, должность такая… Версию об утечке информации через кого-то
из членов группы, как гипотезу принять могу. Коли уж и генералы, случалось,
ссучивались… Но позволь тебе напомнить, что такая ситуация прямо-таки
напрашивается, чтобы ее использовали на все сто. Если у тебя завелся «крот» –
нужно от этого танцевать. Беги впереди него, уводи в сторону, начинай, как
выражались в войну, функельшпиль… Опережай события, а не грусти в углу!
Глава 9
Привет от неизвестного!
– Вот так оно все и обстоит, – сказала Даша.
Замолчала и глотнула газировки прямо из горлышка. Во рту за время тронной речи
изрядно пересохло. Закурила, обвела их взглядом. – Мысли будут, господа
сыскари?
Три пары глаз уставились на нее с самым разным выражением.
Палитра эмоций была богатая, что уж там.
– Ладно, временно плюнули на субординацию, –
сказала Даша. – Кто-нибудь думает, что я – последняя поросюшка?
– Вообще-то, если абстрактно… – проворчал
Слава. – То где-то близко…
– А я-то смотрю, чего это нас не дергают и нового
вообще не навьючивают… – сказал Толик.
Косильщик промолчал.
– Каюсь, – сказала Даша и в доказательство,
захватив из пепельницы чисто символическую щепотку пепла, демонстративно
развеяла в воздухе над головой. – Считайте, что меня терзают муки совести…
Только если вы все спокойно обдумаете, то безусловно согласитесь, что другого
выхода не было. Я и допрежь некоторые сомнения высказывала – я да Сергей. А вы
двое усиленно держались здравого смысла. Поэтому вношу предложение: разом
покончить с упреками и покаянием и с воплями ринуться в бой. Потом за бутылкой
обговорим, кто был поросенок, а кто нет… Возражения есть?
– А я же говорил! – обрадованно взвился Косильщик.
– Говорил, – сказала Даша. – Хвалю. Только не
увлекайся, орел. Десять секунд на законное торжество – и баста.
В дверь осторожно заглянул Федя.
– Заходи, – сказала Даша. – Ну?
– Полчаса таскался вокруг здания. Ни машины под теми
номерами, ни француза. Сидит там в паре машин самый разный народ, но не заметил
я, чтобы слушали…
– Молодец, – сказала Даша. – Иди в коридор и
бди. Если вдруг покажется француз, не пускай. Что угодно придумай – скажи, мы
тут Фантомаса поймали и маску снимаем. В конце концов, тут не проходной двор,
если что, держись посуровее, ты ж нижний чин, непосвященный, тебе хамить
судьбой положено…
