Мы – уголовка. Мы искали убийцу-маньяка. И отыскали. Новых
убийств не последовало, орудие убийства у нас, вещественные доказательства у
нас, убийца с вероятностью в девяносто девять процентов изобличен. Один процент
я оставляю в резерве из осторожности, исключительно оттого, что Васильков
мертв. Вот тебе итоги. А в остальном пусть разбирается прокуратура. У нас своих
дел выше крыши, и тешить любопытство некогда. Не скрою, цинично, но такова уж
жизнь и работа. Мы, конечно, будем искать и мнимого Шохина, и тех, кто убил
Паленого, и тех, кто так нагло завалился к тебе в гости…
– Если найдем, – печально усмехнулась Даша. –
Вы же прекрасно понимаете – без дополнительной информации нам моих гостей не
найти. Против которых к тому же нет улик – даже если я узнаю голоса, это ничего
не даст. А против лже-Шохина вообще невозможно выдвинуть четкие обвинения. В
квартире он ничего не украл, никого и пальцем не тронул, паспорта уже наверняка
не существует в природе, дежурным во вневедомственной охране фальшивый паспорт
просто привиделся – так адвокат заявит…
– Вот видишь – ни шансов, ни улик. Есть ли тогда смысл
ломать голову над неувязками?
– Да, вы правы, – сказала Даша. – Вы кругом
правы, а у меня повышенная впечатлительность на почве последних переживаний,
мания подозрительности развилась… И я не иронизирую почти, честное офицерское.
Все, наверное, так и обстоит – интуиция пошла вразнос… Но у меня занозой в
заднице сидит твердое убеждение, что мы увидели кусочек. Этакий краешек сцены,
где пляшут яркие маски. А главные события происходят за кулисами. Или, вообще,
за три квартала от театра, где шмыгают неприметные люди в неприметной одежде.
Назовите это хоть чутьем, хоть антинаучной телепатией, а я от этой занозы никак
избавиться не могу…
– А давай попробуем вытащить?
– Ну…
– Если телепатия тебя не подвела и ты правильно
медитируешь, существует мрачный, громадный, разветвленный и изощренный заговор,
направленный на достижение некоей неизвестной нам цели. Девок убивал не маньяк
– они оказались посвящены в жуткие тайны. Или… – Воловиков лихо махнул
рукой. – Мечтать – так мечтать! Я детективы тоже на досуге читаю… Истинной
жертвой была только одна, а две другие – отвлекалочки.
– Между прочим, и в жизни случалось…
– Дарья, не мешай полету творческой фантазии! Я как раз
шибко раздухарился, мы ж не на службе… Итак, есть жуткий заговор, глобальная
уголовщина – политику не впутываем, мы сыскари, не наше это дело… Все схвачено,
все пронизано метастазами, все свидетели куплены, запуганы, либо сообщники. Все
врут. Казмина врет, Марзуков врет, Пожидаев врет, и Кравченко, и шлюшка
Анжелика, которая Ольминскую с Паленым видела, и Усачев, отец-настоятель
борделя, врал, пока не тронулся, и Житенев, пока был жив, тоже врал. Все не
так. Усачева спровадили в психушку, художника злодейски подловили, вовсе уж
неведомыми путями моментально узнав о нашем с ним разговоре, девочек убивал не
Паленый, Мастер – вовсе не Веня, и Житенев не покончил с собой, боясь
разоблачения, а его убили. И так далее, и тому подобное. Но не называется ли
это – тупо переть против фактов? И объясни ты мне, ради чего затеян этот
жуткий заговор, заставивший врать и лицедействовать такую массу столь несхожих
по всем показателям людей? Ради какой великой сверхзадачи бьется, как папа
Карло, эта загадочная сеть заговорщиков, ухитрившихся не попасть в наше поле
зрения? Хоть наметки у тебя есть? Цель должна быть суперсерьезной… Есть наметки?
– Увы… – пожала плечами Даша.
– Дашенька, а тебе не кажется, что ты с этим заговором
чуточку смешно выглядишь? – мягчайшим тоном спросил Воло-виков.
– Кажется, – уставясь в пол, сказала Даша.
– Ну вот… Многих сыскарей хоть однажды в жизни заносит
на грандиозный заговор… Только нужны факты. А фактов, как назло, нет, из чего
мы, профессионалы, должны сделать печальный вывод… Сережа тоже высказывается
насчет происков интриг, но едва речь зайдет о конкретике, начинает буравить
взглядом половицы, как ты сейчас. Не вижу я той самой сверхзадачи, а без нее
любые рассуждения о заговоре насквозь бессмысленны. Прикрытие для шантажа?
Убого, ребята, ох как убого. Потому что шантаж – мелковат. И предполагаемые
объекты для шантажа – мелковаты. И загадочные заговорщики, если как следует
подумать, в твоем изображении предстают то крутыми профессионалами, то разинями
и растяпами.
– А если их в такое положение поставила жизнь? –
спросила Даша, подняв голову. – Предположим, что некая серьезная операция
по неясным причинам пошла вразнос. Такое случается иногда даже с
продуманнейшими операциями: непредвиденные накладки, независящие от опыта и
профессионализма организаторов помехи и промахи. Что-то приходится переигрывать
на ходу, что-то срочно исправлять. Для профессионала самое опасное –
импровизация наспех.
– Какая операция? – ласково спросил
Воловиков. – Какие профессионалы? Какие промахи? Что пошло наперекос? Вот
представь себя даже не на моем месте – в кресле Трофимова. Все у тебя в руках –
машины, люди, спецназы и НТО… На что ты нацелишь легион вымуштрованных
подчиненных, какие задачи поставишь и по какому следу пустишь? Молчишь?
– Я же от вас ничего не требую, – почти жалобно
сказала Даша. – Просто сидит у меня эта клятая заноза в подсознании…
– Выдерни, Дашенька…
Когда Воловиков упомянул Марзукова, владельца «Алмаз-ТВ» и
зятя представителя президента господина Москальца, она вдруг вспомнила еще одно
непонятное звено в загадочной цепочке – москвича, застреленного в больнице, с
гордой кликухой «тыща». Он же приезжал специально к Марзукову…
– По убийству в «тыще» результаты есть? – спросила
она.
– Нету.
– А столица?
– Молчит столица. Ей не до нас. У нее там свои
половецкие пляски. Тебе, надеюсь, с «Алмазом» все ясно? Или они тоже в заговоре
состоят?
– В хреновой финансовой ситуации они состоят разве
что, – вздохнула Даша. – Я специально переболтала с налоговой и с
ОБЭП. Прибыль почти на нуле, кредит возвращать срок подходит, а денег у них
нет. Если тесть Марзукову не поспособствует, за долги новую аппаратуру отдавать
придется.
– Кредит они в каком банке брали?
– В «Кедр-гарант», – сказала Даша. – Нашу
свидетельницу Казмину с ее «Шантарским кредитом» никак не пришьешь…
– А ты, значит, пыталась?
– Просто хотела найти хоть какие-то связи…
– Ага, и в преддверии банкротства студия решила
подработать шантажом… – понимающе кивнул Воловиков. – На безрыбье нам
ничего другого придумать не остается. Кстати, у них пересечения с «Бульварным
листком» и с сатанистами есть?
– Скорее, наоборот, что касается «Листка», –
сказала Даша. – Я проверила. Не любят они друг друга. Марзуков себя
считает интеллектуальной элитой, а «Листок», несмотря на название, бульварным
органом себя признавать никак не хочет, отсюда и контры. А пересечение с сатанистами
шло разве что через Житенева. И Ольминская в последнее время что-то
увлеклась сатанизмом. Ну, на Житенева «алмазовцам» было наплевать, а вот новые
увлечения Ольминской им могли и не прийтись по вкусу. Ольминская как-никак была
витриной фирмочки.
