– Эх вы, все опошлили… – засмеялась она.
…В ожидании электрички говорить оказалось не о чем. Оба
прекрасно понимали, что другому хочется как можно быстрее рвануть прочь, завершать
дело. Сидели в машине и молчали. Потом вдали показалась ярко освещенная змея
электрички и Даша распахнула дверцу.
Кроме них, на платформе почти никого и не было – две бабки и
поддавший мужик с болонкой под мышкой. Электричка остановилась, скрежеща.
– Привет комиссару, – успела сказать Даша. –
Бон вояж…
Флиссак вдруг наклонился, поцеловал ее в щеку и быстро вошел
в тамбур.
Даша видела, как он ловко, словно коренной шантарец,
проталкивается меж людьми и скамейками. Успел еще обернуться, поискал ее
взглядом. Нашел. Печально улыбнулся с тем же галльским изяществом. Даша отдала
честь на французский манер, электричка скрежетнула и унеслась, свистя, лязгая,
погромыхивая.
Даша осталась одна на щербатой бетонной платформе. Мужик с
болонкой, как оказалось, встречал жену – каковая тут же сгребла его и потащила
к эстакаде, громко удивляясь, где он при отсутствии денег успел нажраться.
Бессвязные оправдания утихли вдали.
Некогда было предаваться философским мечтаниям, равно как и
унынию.
Она доехала до Дзержинского райотдела, куда еще определенно
не дошли сплетни о ее неприятностях с прокуратурой и отстранении, поговорила со
знакомыми розыскниками и получила в полное распоряжение комнатушку с телефоном.
Позвонила Глебу, мельком упомянула о сегодняшней битве с
превосходящими силами противника. Когда он попытался выразить сочувствие,
бесцеремонно послала к черту, велела немедленно вставить в диктофон новые
батарейки, проверить аппаратик и положить на него трубку. Потом минут двадцать
кратко и логично излагала всю историю – с именами, датами, необходимыми
подробностями и своими выводами. В заключение сказала, не слушая его
комментариев:
– Если я завтра утром не позвоню, делай с этим, что
хочешь…
Эпилог. Танцуют все!
Даже в сумерках Дом выглядел так красиво, ново и свежо, что
в нем, казалось, должны были обитать исключительно добрые и хорошие люди.
Светились почти все высоченные окна, на всех трех этажах. Со второго доносились
тихие звуки пианино (увы, Даша была не настолько музыкальна, чтобы опознать
мелодию), и по двору, огороженному трехметровым, наверное, ажурным
металлическим забором, самозабвенно носился, мотая ушами, темно-рыжий сеттер.
Среди окрестных панельных девятиэтажек и пятиэтажных «хрущевок» из рыжего
кирпича Дом казался случайным марсианским кораблем.
Девочка лет семи бегала вокруг детской площадки, звонко
смеялась, звала собаку. Фонари, разбросанные в тщательно продуманном
прихотливом беспорядке, заливали весь двор желтым сиянием.
Площадка была, в общем, немудреная – те же качели, горка,
деревянные фигуры смешных зверюшек – разве что отделано все по высокому классу.
Особенно избушка-на-курьих-ножках, теремок с высокой крышей, резными
наличниками и лесенкой с фигурными балясинами.
Даша, погасив сигарету в пепельнице, еще пару минут смотрела
задумчиво на беззаботный и красивый, совершенно нездешний Дом. Потом вылезла,
аккуратно заперла дверцу «Нивы», постояла возле машины. Девочка подозвала
сеттера, набрала код на входной двери, и оба исчезли в Доме.
Зачем-то нахлобучив шапку на глаза, Даша быстро подошла к
калитке, подняла к замку длинную пластмассовую коробочку, нажала кнопки.
Коробочка замигала красным и зеленым огоньками, едва слышно пропищала несколько
немудреных электронных нот, послышался тихий щелчок. Даша слегка нажала ладонью,
и калитка бесшумно приоткрылась на хорошо смазанных петлях. Отмычка двадцатого
века, полученная вместе с пистолетом, не подвела. Даша быстро прошла по
гладкой, выметенной бетонной дорожке без единого шва, без выбоин, свернула к
детской площадке. Взбежала по лесенке в теремок.
Внутрь со двора проникало достаточно света. Посередине –
окруженный лавками стол, все небольшое, рассчитанное на детей. Даша уселась на
узкую лавочку спиной к столу, в окошко открывался прекрасный вид на парадную
дверь, а в другое она видела калитку. Опустила руку в карман, погладила
холодный металл пистолета. Поразмыслив, вынула обойму, передернула затвор,
поймала на лету выскочивший патрон, длинный, гораздо больше макаровского,
загнала его обратно в обойму. Спустила курок с боевого взвода.
Это не кино, это жизнь. Каждый сделанный ею выстрел сулил
огромные неприятности – или, по крайней мере, напрасный выстрел…
Едва слышный скрип – это совершенно самостоятельно
отворились высокие ворота, во двор проехала темного цвета иномарка, остановилась
у низкого, в три ступеньки, крыльца. Почти сразу же из Дома вышла женщина в
светлой шубке и белой шали.
«Мадам Москалец, – определила Даша. – Интересно,
случайность это, что она покидает квартиру, или все укладывается в догадки и
версии?»
Дама уселась на заднее сиденье, и БМВ – теперь Даша
разглядела эмблему – почти бесшумно проплыл обратно к воротам. Они закрылись
опять-таки самостоятельно, словно Дом, как в фантастических рассказах, был
живой.
Как ни странно, ничего особенного не приходила в голову, не
чувствовалось ни возбуждения, ни охотничьего азарта – одна тоскливая и
томительная усталость. Слишком много чувств и эмоций было выплеснуто за время
следствия, и в самом деле, как ни крути, как ни иронизируй, уткнувшегося в
преступление века.
Даша горько улыбнулась в полутьме, прикрывая согнутой
ладонью сигарету, – она, честно говоря, ничего такого и не хотела, всего
лишь намеревалась хорошо делать свою работу, и не более того. И подумала:
сколько бы еще ни оставалось впереди, она вряд ли доживет до конца будущего
столетия, а значит, и не узнает, слава богу, что будет в подступающем столетии
числиться «преступлением века». Ведь итоги, по справедливости, следует
подводить в последний час завершающего столетие года…
Ага! У калитки остановилась темно-красная «мазда». Высокий
человек без шапки, в распахнутом кожаном плаще быстро набрал код, уверенно
распахнул калитку и направился к дому. Агеев. Шахматная задача завершается –
обширная, почти пустая доска, и три фигуры, всего три. Иногда и трех фигур
обоих цветов достаточно, чтобы одна сторона получила мат. Хотя, конечно,
кончается и патом, и вечным шахом…
Даша на цыпочках спустилась по лесенке. Отлично пригнанные
доски ни разу не скрипнули. Агеев уже нажимал первые кнопки кодового замка…
Она рывком бросила тело вперед, в бешеный бросок, чуть-чуть
не рассчитала – и ударила его всем телом, прижав к искусно раскрашенной под дуб
металлической двери. В следующий миг дуло пистолета уткнулось ему в основание
черепа.
Агеев не шелохнулся. Почти спокойно спросил:
– С кем имею честь? Дашенька, не ты ли это? Вроде бы
твоими духами пахнет…
– Руки повыше, – тихо, яростно сказала
Даша. – На дверь. И не дергаться, мне терять нечего…
