– Бог мой, какие пошлости… – пробормотал он,
поднимая руки. – До чего банальные фразы…
Даша моментально охлопала его левой рукой, обыскала, чуть
отодвинувшись и держась так, чтобы не нарваться на удар ногой.
– У тебя, правда, пистолет настоящий? – спросил он
негромко. – Где раздобыла, если не секрет?
Даша наконец нащупала тяжелый предмет в левом внутреннем
кармане плаща, вытащила. Короткая, кургузая бесшумка – ПСС.
Сунула добычу себе в карман, спросила:
– Охрана внутри есть?
– В холле всегда сидит один-единственный дуболом…
– Дуболом, если что, получит вторую пулю. Мне,
повторяю, нечего терять…
– Я уже понял, девочка, – сказал он с явным
оттенком снисходительности, взбесившим Дашу. – Ты, насколько я
догадываюсь, намерена меня сопровождать? А если мне всего лишь вздумалось
навестить любовницу?
Это был голос Мастера, никакой ошибки – ровный, уверенный,
разве что прибавилось легкой ироничности.
– Вперед, – сказала Даша, стараясь сохранять
хладнокровие. – Набирай код.
Он нажал кнопки. Даша, держа руку с пистолетом в кармане,
левой захватила его пальцы и сжала якобы непринужденно – а на самом деле так,
чтобы мгновенно сломать ему мизинец, на несколько секунд ошеломить болевым
шоком. И, напряженная, как натянутая струна, громко заговорила
развязно-манерным тоном балованной красотки, дорогой игрушки:
– Милый, этот гарнитур ужасен, то, что он испанский,
его ничуточки не спасает, можно подумать, за бугром не делают ничего
безвкусного, я тебе удивляюсь, честное слово…
– Дорогая, твои пожелания для меня – закон, –
столь же громко ответил Агеев, беззаботно ухмыляясь. – Ты, как всегда,
права, золотце, это рассчитано на примитивных нуворишей без капли хорошего
вкуса…
Положительно, он забавлялся. Или невероятно талантливо играл
ледяное хладнокровие. Накачанный мальчик при галстуке, вставший из-за
полированного стола в глубине холла, секунду цепко вглядывался в них, потом расслабился
лицом, вежливо кивнул. Агеев, не поворачивая головы, ответил ему барственным
движением подбородка и пошел к лестнице, светски болтая:
– Но не кажется ли тебе, дорогая, что три бриллиантовых
кулона за неделю – несколько, прости, экстравагантно? Хотя, должен признаться,
сверканье брильянтов великолепно гармонирует с твоими великолепными волосами и
матовой, словно бы освещенной изнутри кожей…
Они были уже меж первым и вторым этажами. Даша зло сверкнула
на него глазами, но он, ухмыляясь, продолжал:
– Меня всегда несказанно возбуждало, как ты выстригаешь
себе «дорожку». Не подумать ли, согласно последней европейской моде, о
вживлении бриллиантового кольца возле пупка? Врачи гарантируют, что это
совершенно безопасно для организма. Кстати, как твое общение с врачами?
Познавательно, правда?
Даша чуть ему не врезала с размаху, но побоялась привлечь
внимание охранника. Агеев позвонил в дверь. Почти сразу же она распахнулась. На
пороге встал Москалец в роскошном халате с атласными лацканами, симпатичный, в
общем, с полноватым мягким лицом и темными глазами чуть на-выкате.
– Дарий, со мной гостья, – весело сообщил
Агеев. – Позволь тебе представить, – он прошел в громадную
прихожую. – Дарий, это Дарья. Дарья, это Дарий. Многозначительное совпадение,
не правда ли? Мистики и прочие спириты могли бы в нем многое усмотреть… Пудинг
– это Алиса. Алиса – это пудинг. Как по-вашему, друзья мои, кто здесь Алиса, а
кто, соответственно, пудинг?
– Дарья? – чуть растерянно переспросил
Москалец. – Но не может же оказаться…
– Еще как может, – заверил Агеев. – Она
самая. Ты же ее не видел никогда? Вот и полюбуйся. Очаровательное создание,
верно? Ты и теперь будешь, переборов интеллигентские комплексы, растерянно
мямлить: «А нельзя ли ее как-нибудь убрать?» Эх, не случалось тебе лицезреть ее
обнаженной… У нее, надо сказать…
Дверь была уже закрыта. Даша ударила его ребром ладони меж
шеей и плечом. Он не ожидал, скрючился, но не упал. Рванув из кармана
наручники, Даша защелкнула браслетку на его правом запястье, вынула пистолет и
навела на Москальца. Тот беззвучно шевелил губами. Даша поймала его за левое
запястье – он ошеломленно подчинился – сковала с Агеевым. Облегченно вздохнула
и распорядилась:
– Марш в комнату, козлы.
– Что вы себе… – начал было Москалец.
Стволом пистолета Даша не особенно сильно врезала ему по
скуле – чтобы быстрее понял, кто теперь в доме хозяин и банкомет.
– Зря… – прохрипел Агеев, распрямляясь и потирая
левой рукой ушибленное место. – Дашенька, у тебя решительно испортились
манеры… Пошли уж, Дарий. Или ты решил, что она пришла сдаваться и получить
пачку баксов в зубы? Не тот темперамент, что ты. Я от нее ожидал чего-то в
ковбойском стиле, но не ожидал, что начнутся такие ужимки и прыжки, что рискнет
сюда нагрянуть…
Он вошел в огромную гостиную, обставленную светлой мебелью,
почти волоча за собой словно бы ставшего ватным Москальца, опустился на диван,
изогнувшись, вылез из плаща – но правый рукав, конечно, снять не смог.
Усмехнулся:
– Дашенька, коли уж ты нас заключила в оковы, придется
тебе самой разливать напитки. Вон то лакированное сооружение, смахивающее на
беседку, – это бар. Нажми украшеньице справа – он и откроется. Всем нам
необходимо выпить, особенно Дарию. Он совсем плох – не умеет интеллигенция
воровать изящно и хладнокровно, что поделать…
– Виталий! – вскинулся Москалец.
– Ну, не воровать – заниматься откровенной уголовщиной.
Разница небольшая, Дарьюшка. Это я не тебе, милая, ему, мы его в детстве так
дразнили, без всякого потаенного смысла. Он, заверяю тебя, не педераст,
усачевских девочек облизывал, как кот мартовский пузырек из-под валерьянки…
Даша подошла и бегло обыскала Москальца. Ничего, способного
сойти за оружие, не нашла.
– У него – ствол? – веселился Агеев. –
Дашутка, ты его жестоко переоцениваешь. Это я делал всю физическую работу, а
он, как доценту и положено, вдохновлял и теоретизировал. Такая уж мы сладкая
парочка. Покойный Марзук не в счет, шестерка поганая.
«Значит, кончили, – подумала Даша. – Позвонил
все-таки. Ну, у него был выбор…»
– Дарий, что за трагические взгляды? – спросил
Агеев, ничуть не смутившись. – Можно подумать, ты его обожал. Тебе так
нужны, извини за выражение, болтливые свидетели? Примитивный был мальчишечка –
и в постели тоже, Юлька мне жаловалась… Я тебе его благородно заменю – в плане
Юльки. Ну, как говаривал Пятнистый, консенсус достигнут и процесс пошел.
Дашенька, не нужно таращиться на меня столь пытливо. Я не под наркотиком – не
употребляю эту гадость. Я просто естественен, прост, как правда, и могу себе
позволить немного расслабиться в тесном кругу посвященных друзей. Коли уж все
концы в воду, улик никаких, слабые звенья выпали…
