Даллариец задал не менее идиотский вопрос:
– Сейчас?
Я еще раз осмотрела композицию: трясущийся, лежащий на столе с оголенным животом айсир Вийлес и Динар над ним, с занесенным для удара ножом. Подумала, направилась в сторону ложи Оитлона, на ходу ответив:
– Я не печень, могу и подождать.
Дошла до ложи, по пути раскланиваясь с айсирами и представителями других стран, села в кресло и приготовилась к представлению. Здесь была прекрасная акустика, посему я не удивилась, когда внезапно послышался всхлип. Улыбнулась, подумав, что кому-то, видимо, жаль айсира Вийлеса, но тут все стало расплывчатым, и я поняла страшное – это был мой всхлип!
Лучезарно улыбаясь, вытерла слезы... И почему, спрашивается, я тут сырость развела?! Да это все скоро будет мое! И те, кто ранее презрительно кривил губы, склонятся перед моим величием! Да я должна сверкать от радости, как новая монетка!
К демонам! Встала и, проявив высочайшую степень неуважения, молча ушла из Зала Заседаний Совета Прайды. Знакомыми переходами покинула дворец, вышла во внутренний дворик.
Глубокий вдох завершился очередным протяжным всхлипом. Свожу ладони вместе, держать нужно близко, но не касаясь... руки дрожат. Так, теперь формирую кристалл... у него должно быть шесть граней... Мир снова подернулся дымкой, по щекам потекли ручейки... Принцесса-плакса!
Портал открылся передо мной неожиданно... Я оглянулась на деловито вытирающего кинжал Динара, невольно улыбнулась и спросила:
– Убил уже?
– Да я и не собирался, – даллариец спрятал кинжал в ножны, – бесят они со своей печенью!
– А-а, – глубокомысленно ответила я и шагнула в портал.
* * *
Динар, к моему искреннему удивлению, выстроил переход в кабинет отца, где в этот момент проходили дебаты по поводу нового законопроекта. Я его одобрила, а отец упрямился, вот и натравила на него министров.
Выйдя из портала, поправила складки и так идеального платья, лучезарно улыбнулась и возвестила:
– Отец, я выхожу замуж!
На меня удивленно посмотрели папа, оба его секретаря, мама, которая тоже была здесь и вышивала у окна, Лора, поскольку она в последнее время пыталась понять, что такое политика, для чего папа иногда брал ее к себе, пытаясь чему-то научить. Ну и наши министры присутствовали в полном составе, то есть все восемь персон.
Из портала следом за мной вышел Динар, спокойно подошел и встал рядом. Неудивительно, что присутствующие сделали определенные выводы:
– О, Пресвятая Мать Прародительница, она, наконец, поняла, что любит его! – возликовала мама, и мне стало нехорошо.
– Динар, ты давно мне как сын! – обрадовался папа... мне совсем нехорошо.
– Ты ей сам сказал? – полюбопытствовала Лора, пристально глядя на рыжего. – Явно сам. Она бы не догадалась.
Министры, и ранее выказывающие неподобающую эмоциональность, прослезились и полезли обниматься... по очереди. Пора прекращать данное представление.
– Стоп! – это я... потом я же и повторила. – Стоп! – но это уже исключительно своим мыслям, потому что что-то в их реакции меня... смутило. – Мама! – Я почти почти кричала. – А что значит «она, наконец, поняла, что любит его»? Кого это? И кто любит? И я тут при чем?
Все выразительно посмотрели на меня, потом на Динара. Я медленно повернулась к далларийцу, слова выговорились как-то сами:
– Рыжий, ты меня... любишь? – И почему-то даже дышать перестала, ожидая ответа.
– Утыррррка, – «р» у него какое-то рычащее получилось, – ты с мозгами совсем не дружишь?
Теперь мне окончательно стало плохо. Совсем. Ну не любит и не надо! Я снова всхлипнула, совместив это с лучезарной улыбкой, и радостно возвестила:
– Я выхожу замуж за... кесаря... – последнее слово потонуло в судорожном рыдании без слез, я попыталась сдержаться, снова улыбнулась и конкретизировала: – Кесарь Прайды, великий Араэден Элларас Ашеро, сделал мне предложение, и я приняла его...
Мама выронила пяльцы, Лориана издала какое-то ругательство. Министр Авер упал в обморок... надеюсь, это обморок, а не сердечный приступ. Отец поднялся, удивленно переводя взгляд с меня на далларийца, а я... повернулась и посмотрела на... Динара. Он тоже молчал, пристально глядя на меня. Просто молчал. Ему все равно... и мне тоже! И вообще, я должна радоваться и принимать поздравления... Пойду и приму!
* * *
Я развернулась, вышла в коридор и столкнулась с Хантром. Мое молчаливое исследование его куртки верный страж воспринял с полагающимся ему хладнокровием, остальные же стражники уронили оружие... опять. Секиры я и раньше считала ненужным раритетом, но в последнее время они падают подозрительно часто, ковры портят, между прочим, а казна не безгранична! Найдя искомое, вытащила из внутреннего кармана фляжку, спокойно открутила крышку и сделала несколько глотков семедейки. Великолепно!
Недолго думая, направилась в свои покои, продолжая обниматься с фляжкой.
– Ваше высочество... – неуверенно начал Хантр.
– Я ее... ик... конфискую! – ответила я.
Весь мир пошатывался, когда я добрела до собственных покоев. Стражники молча открыли двери перед пьяной принцессой, то есть передо мной, и я прошла... с третьего раза, когда один из воинов, осознав, что я явно вижу два входа вместо одного, просто взял за плечи и завел в мою собственную гостиную. Поблагодарив служивого, я потребовала ванну.
– Ванну для ее высочества! – орала я, пытаясь сесть в кресло.
Промахнулась. Стражники, с интересом заглядывающие в приоткрытую дверь, ехидно захихикали. Я разозлилась, и через минуту они оба висели под потолком, неуклюже барахтаясь. Теперь хихикала я... на полу... так как сесть все равно не могла.
Кто-то вошел, и я не сразу поняла кто, пока не услышала папино:
– Катриона!
Пришлось отпустить собственную стражу и уныло смотреть, как они покидают пространство моей гостиной. Затем я попыталась сфокусировать взгляд на вновь прибывших: папа, мама, Лора. Семейный совет объявляю открытым.
Лориана начала первая:
– Катриона, как такое возможно?! Ты и ке-е-есарь...
Восхищения по отношению к нашему великому нельзя было не отметить. Я снова приложилась к фляжке и потребовала:
– Встать помоги!
Но помог мне папа. Подошел, брезгливо поднял на руки, усадил в кресло. Я хотела поблагодарить, но тут отец нагло забрал у меня фляжку.
– Эээ! – возмутилась я, а король Оитлона сел напротив, выхлебал весь остаток и поинтересовался:
– Как тебе это удалось? Ты хоть понимаешь, что произошло?!
Я кивнула и поняла другое – я злюсь! На отца! И сильно.
– Папа, – состояние опьянения внезапно отступило, – а по-твоему, что произошло? Мы с тобой оба прекрасно понимаем, что кесарь обратил на меня свое высочайшее внимание исключительно по одной причине – магия! Проклятый дар... Кстати, – я посмотрела на маму, – почему я Уитримана, а не Астаримана? Хотя можешь не отвечать... проклятая магия...
