Я присела на ближайший пенек, с замиранием духа следя за парнем. Все-таки интересно, почему он так идет? Неужели ему доставляет удовольствие петлять по поляне самым причудливым образом? Вот только что был всего в шаге от камня. Нет, развернулся и отправился в противоположном направлении. Зачем?
Внезапно неестественная тишина леса, по-прежнему царившая вокруг нас, надавила на уши. На меня навалилось непонятное оцепенение. Веки стали настолько тяжелыми, что держать их поднятыми не представлялось возможным. Я медленно закрыла глаза и тут же распахнула их вновь. Потому как совершенно отчетливо разглядела лабиринт раскаленных нитей, пролегших по поляне. Именно из-за них Фабион все еще не достиг валуна. Он не мог переступить или задеть ни одной из них, поэтому был вынужден петлять. А еще я отчетливо поняла, что ученик мага видит лабиринт намного хуже меня. Иначе не проходил бы некоторые участки несколько раз кряду, не замечая узеньких проходов, ведущих к цели.
– Правее! – не выдержав, подсказала я, когда парень чуть было не свернул в неправильном направлении, собираясь зайти на новый бессмысленный круг. – Приглядись! Там нужный тебе поворот.
И тут же пожалела о своей несдержанности. Фабион едва не оступился, вряд ли ожидая от меня подсказки. Принялся опасно балансировать на одной ноге, другой почти касаясь нити. Я замерла, от страха не смея даже вздохнуть. Нет, я не знала, что за лабиринт он пытается преодолеть, но что-то подсказывало мне, что ошибка наверняка дорого ему обойдется.
В последний момент Фабион выровнялся. Кинул на меня через плечо изумленный взгляд, но промолчал, не отругав и не задав никакого вопроса. А еще через секунду я с облегчением перевела дыхание, когда он свернул в правильную сторону.
Вскоре ученик мага уже стоял около древнего замшелого валуна. Склонился над свечными огарками, пристально изучая их расположение. Затем скинул с плеча котомку, достал из нее блокнот и угольную палочку и быстро перерисовал эту картину. После чего протянул над камнем руку и что-то быстро и непонятно забормотал себе под нос.
Я поспешно зажала уши руками. Тин Ималия любила рассказывать мне страшные сказки про всяких колдунов, поэтому с самого раннего детства я твердо уяснила одну вещь: никогда не слушай заклинаний! Иначе маг украдет твою душу и сделает тебя своим верным и послушным рабом.
Фабион заметил мое движение. Судя по улыбке, тенью скользнувшей по его губам, мой страх ему весьма польстил. Но он не позволил себе надолго отвлечься. Вновь все внимание устремил на валун и внезапно сжал простертую над ним ладонь в кулак. Лабиринт раскаленных нитей вдруг полыхнул ярким белым пламенем, и я с приглушенным возгласом спрятала лицо в колени, спасая заслезившиеся глаза. Что-то громыхнуло, пренеприятнейше завоняло тухлыми яйцами. Я замерла, не смея даже шевельнуться. Мало ли что. Вдруг я по дурости угодила на ритуал вызова какого-нибудь жуткого создания из нижнего мира. Хотя… Не больно-то похож этот Фабион на темного мага. Мальчишка еще. Но расслабляться все равно не стоит – кто этих магов знает. Вон тин Ималия уверяла, будто они пьют кровь новорожденных, что позволяет им веками сохранять молодость. Вдруг на самом деле мой неожиданный новый знакомый – столетний старик, потехи ради принявший облик юнца?
Увлекшись этими соображениями, я забыла о необходимости подглядывать за действиями Фабиона и чуть не заорала в полный голос от ужаса, когда кто-то потряс меня за плечо. Дурное воображение уже нарисовало мне, что я угодила в страшную ловушку и вот-вот меня принесут в жертву мерзким чудовищам. Приподняла голову, готовая в любой момент задать стрекача, если мои страхи подтвердятся.
– Понравилось представление? – Фабион стоял передо мной, широко и счастливо улыбаясь.
Вряд ли он заподозрил, о чем я только что думала и каким негодяем его представила. Оно и к лучшему. Ученик мага был сейчас чрезвычайно доволен собой. По крайней мере, выглядел он до омерзения гордым, а изумрудные глаза так и светились от затаенной радости. Чудно!
– И что тебя так развеселило? – несколько сварливо осведомилась я, когда Фабион в очередной раз расплылся в улыбке до самых ушей.
– Да так, – уклончиво проговорил он. Вновь обернулся к валуну, уже совершенно пустому, и довольно потер руки. – Зуб даю, кое-кому в данный момент очень и очень не по себе.
– Что?! – Я подскочила на месте, приняв его слова на счет моей матери. Позабыв всякий страх и осторожность, схватила его за грудки. От моего напора рубашка опасно затрещала, а я рявкнула во весь голос: – Что ты сделал с моей матерью? Ты отдал ее душу какому-нибудь рогатому чудищу?!
– При чем тут твоя мать? – Фабион поморщился и принялся осторожно отцеплять мои пальцы от своей одежды. Но вдруг отвлекся от этого занятия, пораженный какой-то мыслью. Посмотрел с испуганным недоумением на камень, очищенный от свечных огарков, и уставился на меня.
– Что? – заволновалась я. Опять хорошенько его встряхнула. – Говори, что ты натворил?
– Твоя мать, – между тем медленно пробормотал Фабион. – Ну конечно же надо было сразу догадаться! Долгая, изнурительная болезнь, бессмысленность любого лечения… Катарина, ты знаешь эту вещь?
И протянул мне на ладони крохотный серебряный медальон. Я тихо охнула при виде изящной вещицы, от удивления даже забыв возмутиться тем, что он перешел на столь недопустимый по отношению к потомственной дворянке тон. Знала ли я эту вещь? Конечно, ведь я сама подарила ее матери! Почти год откладывала карманные деньги, чтобы порадовать ее на прошлый день рождения. Правда, праздник получился невеселым, поскольку во время его матушка поругалась с кем-то из домочадцев и сильно расстроилась из-за ссоры. Но моему подарку обрадовалась, поцеловала меня и обещала, что будет носить медальон постоянно. Хм… А когда я в последний раз видела его? Так и не припомню. Сразу же после празднования дня рождения в начале весны матушка занемогла. Сперва подумали, что купленные в городе сладости оказались испорченными, но у остальных со здоровьем было все в порядке. Через недельку матушка выздоровела, пару дней хлопотала по хозяйству, а потом опять слегла, на сей раз более серьезно. Пожалуй, с того момента она больше и не выздоравливала.
Я вдруг с удивлением услышала свой взволнованный голос, рассказывающий ученику мага обо всем этом. И мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы прекратить тараторить, после чего я гневно уставилась в его непроницаемые глаза. Но когда я замолчала – то с нескрываемым удовлетворением заметила на дне зрачков Фабиона промелькнувшее сожаление. Ага, значит, моя странная болтливость – дело его рук!
– Как ты это сделал? Как заставил меня тебе все рассказать? – спросила я, напряженно прислушиваясь к внутренним ощущениям – не вздумает ли мой язык вновь начать выкладывать секреты, не дожидаясь особого на то разрешения.
Да нет, вроде бы никакого мысленного принуждения, которым так любила пугать меня тин Ималия, я не чувствовала. Только кончики пальцев свербели от непонятной, но приятной щекотки.
– Это хорошо, – негромко пробормотал тем временем Фабион, проигнорировав мое законное недоумение. – Ты все-таки отзываешься на ментальные приказы. Но при этом необходимо, чтобы ты была расслаблена и думала о другом.
