– Не будь дурой! – слабеющим голосом произносит он. – Оставь меня.
Это – его последние слова.
Глава 43
Кристина отходит назад. Мы стоим как вкопанные.
– Не хочу показаться бессердечным, – напоминает Маркус, – но лучше идти, пока сюда не ворвались лихачи и бесфракционники.
Я слышу стук по подоконнику и быстро поворачиваю голову. На долю секунды мне кажется, что Фернандо забирается внутрь. Но это всего лишь капли дождя.
Мы выходим из туалета следом за Карой. Теперь она – наш командир. Она лучше всех знает штаб-квартиру Эрудиции. Сначала Кристина, потом Маркус, за ним – я. Мы оказываемся в коридоре, точно таком же, как все остальные в здании. Сером, ярко освещенном, безжизненном.
Но сейчас тут жизни куда больше, чем раньше. Снуют люди в синих одеждах Эрудиции, группами и по одиночке. Они возбужденно кричат. «Они у входных дверей! Уходите как можно выше!» «Они вывели из строя лифты! Быстро к лестницам!» И внезапно, посреди хаоса, я вспоминаю, что оставила шокер в том пустом классе. И я снова на миг ощущаю себя безоружной.
Мимо нас бегут и предатели-лихачи, но они поспокойнее, чем эрудиты. Интересно, что смогут сделать в таком кошмаре Джоанна, члены Товарищества и альтруисты? Будут ухаживать за ранеными? Или закроют невинных эрудитов от оружия лихачей своими телами, погибая во имя мира?
Я вздрагиваю. Кара ведет нас к лестнице в конце коридора, и мы присоединяемся к толпе перепуганных эрудитов. Один пролет, два, три. Потом Кара высовывается в дверной проем, прижав пистолет к груди.
Я помню – это мой этаж.
У меня путаются мысли. Я здесь едва не умерла. И я жаждала смерти.
Я замедляю шаг и отстаю. Не могу справиться с шоком, хотя бегущие позади подгоняют меня, Маркус что-то вопит, но глухо, как сквозь вату. Кристина возвращается, хватает меня за руку и тащит вперед, к комнате «КОНТРОЛЬ А».
На посту управления стоят ряды компьютеров, но я их не различаю. Глаза будто покрыла пленка. Я моргаю, пытаясь избавиться от нее. Маркус сидит за одним, Кара – за другим. Они перешлют всю информацию с компьютеров Эрудиции к остальным фракциям.
Позади меня открывается дверь.
– Что вы тут делаете? – слышу я голос Калеба.
Я сразу прихожу с себя, оборачиваюсь и вижу пистолет в его руке.
У него глаза нашей матери – тускло-зеленые, почти серые, но цвет рубашки оттеняет их, делая ярче.
– Калеб, – спокойно отвечаю я. – А ты как сам думаешь?
– Я пришел, чтобы остановить вас! – кричит он дрожащим голосом. Его пальцы, вцепившиеся в оружие, трясутся.
– Мы здесь, чтобы спасти информацию Эрудиции, которую хотят уничтожить бесфракционники. Тебе не стоит нас останавливать.
– Неправда, – он дергает головой в сторону Маркуса. – Зачем вы его привели, если не пытаетесь найти кое-что еще? Нечто, более важное для него, чем все данные Эрудиции, вместе взятые?
– Она тебе рассказала? – спрашивает Маркус. – Тебе, ребенку?
– Сначала ничего не объясняла, – отвечает Калеб. – Но потом передумала. Джанин хотела, чтобы я сделал собственный выбор!
– Факт состоит в том, что она слишком боялась реальности, а альтруисты – нет. И не боятся. Как и твоя сестра. К ее чести.
Меня просто перекашивает. Хочется ударить Маркуса даже тогда, когда он делает мне комплимент.
– Моя сестра, – тихо говорит Калеб, снова глядя на меня. – Она просто не знает, во что ввязалась. Не знает, что ты хочешь всем показать… ведь это разрушит все!
– Мы здесь, чтобы исполнить предназначение! – срывается на крик Маркус. – Мы выполнили одну задачу и теперь надо решить следующую!
Я не знаю, о чем говорит Маркус, но Калеб явно не удивлен.
– Нас никто сюда не посылал, – отвечает он. – И мы отвечаем за все только перед самими собой.
– Такой тип мышления, зацикленный на собственной личности, вполне нормален, насколько я уже понял, для тех, кто слишком долго общается с Джанин Мэтьюз. Ты настолько не желаешь снизить уровень комфорта, что эгоизм начисто лишает тебя человечности!
Мне плевать, что будет сказано дальше. Пока Калеб таращится на Маркуса, я разворачиваюсь и бью ему ногой по запястью. Удар потрясает его, пистолет выпадает из руки. Я подтягиваю оружие к себе носком ноги.
– Тебе лучше поверить мне, Беатрис, – у него подбородок дрожит.
– После того, как ты помогал меня мучить? После того, как ты позволил ей убивать меня?
– Я не помогал ей в этом…
– Но ты ее не остановил! Ты был там и просто смотрел…
– Что я мог сделать?
– Ты мог хотя бы попытаться, трус! – кричу я так, что мое лицо краснеет, а на глазах выступают слезы. – Пусть и неудачно, если ты любил меня!
Я судорожно вдыхаю. Слышу только щелканье клавиатуры. Кара занята делом. Калебу нечего ответить. Умоляющее выражение лица сменяется пустым.
– Вы не найдете здесь ничего, – заявляет он. – Она не станет хранить такие важные файлы на компьютерах общего доступа. Так нелогично.
– Значит, она его не уничтожила? – спрашивает Маркус.
Калеб качает головой.
– Она не верит, что можно уничтожить информацию. Только ее носитель.
– И слава богу, – вздыхает Маркус. – Где она его хранит?
– Я не собираюсь больше говорить, – отвечает Калеб.
– Думаю, я знаю, – подаю голос я. Калеб сказал, она не станет хранить файл на компьютерах общего доступа. Значит, она держит его у себя в кабинете либо в лаборатории, про которую говорила мне Тори.
Калеб даже не смотрит на меня.
Маркус подбирает револьвер и крутит на пальце, так, что он оказывается рукояткой вперед. Потом взмахивает рукой и ударяет Калеба в челюсть. Глаза парня закатываются, и он падает на пол.
И откуда только Маркус так хорошо владеет этим приемом?
– Нельзя было позволить ему убежать и предупредить остальных, – говорит Маркус. – Пойдем. С остальным Кара справится сама.
Кара кивает, не отрывая взгляда от экрана. С мерзким ощущением в животе я иду следом за Маркусом и Кристиной прочь с поста управления, к лестнице.
Теперь в коридоре пусто. На плитках пола валяются клочки бумаги, видны отпечатки ног. Маркус, Кристина и я мчимся к лестнице. Я гляжу на его затылок, туда, где сквозь коротко стриженные волосы проглядывают кости черепа.
Внезапно вспоминаю лишь свист ремня, летящего в Тобиаса. А теперь еще и рукоять револьвера, ударяющую в челюсть брата. Мне плевать, что он сделал Калебу, я бы сама так поступила. Но он причиняет боль другим людям и одновременно является самоотверженным лидером Альтруизма. Это меня бесит. Все мысли путаются.
