Во время очередного сеанса «экстренной связи» Эрик Витольдович сообщил, что собирается в гости к обитателям Кикиного болота, и попросил встретить его на автобусной остановке, потому что путешествие по малознакомым лесам и топям для цвергов вообще затруднительно, а он к тому же не в том возрасте, чтобы заниматься экстремальным туризмом. Кикиморе пришлось отлучиться.
Кика уселась на метлу и взмыла над лесом. Гостевая метла полетела следом, чтобы вернуться обратно с седоком.
Леший Мелентий, вернувшийся от Соловья, заручившись его поддержкой, остался с Маргаритой. Кика попросила не спускать с гостьи глаз, охранять ее, защищать и в случае необходимости, то есть при появлении на болотах чужих вражьих сил, призвать подмогу, а может, и первый бой принять самолично.
Мелентий, оставшись в болотной избушке за хозяина, развлекал городскую ведьму, рассказывая ей о магических свойствах природных веществ. А то они там, в городах, привыкли во всем на химию полагаться, на синтетику всякую – а это разве дело? В деле освоения практической магии полимеры совершенно лишние. Без связи с природой-матушкой и колдовать-то разучишься по-настоящему. Да городские ведьмы это не всегда понимают.
– Вот, к примеру сказать, мой мед, – сел Мелентий на любимого конька. – Даже люди, не владеющие приемами истинного колдовства, компрене ву, могут сотворить при помощи меда настоящие чудеса – а что говорить об опытных волшебниках? Вы не поверите, ма шер, но мне удавалось, используя исключительно медолечение, избавлять людей от тяжелейших магических заклятий. Лет сто двадцать – сто тридцать назад, помнится, я смог вернуть прежний облик юной девице, обращенной в дерево, в березу, как сейчас помню… И только медом и другими подручными средствами обошелся, без всяких заморских мандрагор, рекомендуемых магическими книгами… Где тут у нас на болотах мандрагоры эти хваленые отыщешь? Мы все больше по-своему, на местном материале работаем. Или вот новая мода пошла – использовать зелье из какого-то восточного корня. Название такое диковинное – жень-пень, не то жень-фень… И как там эти пни с фенями действуют – поди-ка проверь. А я, случалось, только медом и мхом такие чары разбивал, что только держись!
– А Амфиктиона вы освободить от заклятия не пытались? – Маргарита кивнула на мраморную статую, стоявшую в углу Кикиной избушки.
– Да соблазн-то у меня был с заклятием этим поработать. – Мелентий поскреб бородку. – А то что ж парнишка тысячелетиями в окаменелом состоянии пребывает – легко ли? Но Клеопатра опасается и не дозволяет. С мрамором я никогда прежде не работал, заклятие на парня наложено старинное, по правилам античной магии, работа самого Аполлона, так что вроде абы кому снять его не под силу и лучше, дескать, не лезть, чтобы не навредить. Мы, лешие, дескать, против ихних Аполлонов слабоваты будем!
– Ах Аполлон, ах Аполлон! – вспомнила Маргарита слова Жванецкого. – Ну и нехай себе Аполлон! Вы-то в своих силах уверены? Разве вашим медом можно причинить кому-нибудь вред? Попробуйте, Мелентий! Хуже не будет, а в случае удачи мальчик наконец придет в себя! Ради этого стоит постараться. А я со своей стороны подключу магию кольца. Давайте объединим усилия – вдруг получится?
– А и то верно, – заметил леший. – Эхма, риск – дело благородное! Начнем, благословись!
Взяв со стола горшочек с медом, он бережно обмазал губы мраморного юноши и что-то тихонько прошептал себе под нос. Маргоша одновременно напомнила всему миру, что с ней сила Бальдра, и направила на статую вырвавшийся из кольца зеленый луч.
Результаты двойной магии стали проявляться незамедлительно. Такого эффекта Маргарита, уговорившая лешего на сложный эксперимент, и сама не ожидала. Мед мгновенно и почти без следа впитался в мрамор, после чего губы статуи смягчились, порозовели и слегка шевельнулись!
– Действует, Мелентий, наше колдовство действует! – в восторге закричала Маргоша. – Смотрите, налицо явная положительная динамика!
– Мать честная! – выдохнул леший. – Берет его мой медок-то, берет! Экселент, как есть экселент! Чудесно, то бишь… Жаль, в горшочке маловато меду осталось! Слушай, помоги-ка мне! (От волнения леший наконец-то осмелился перейти с московской гостьей на «ты».) Сбегай, принеси из кладовки все запасы меда, сколько там есть. Будем парнишку из истукана в человека обращать!
Мед тем временем делал свое дело. Глаза Амфиктиона потемнели и приобрели живое выражение, потом моргнули разок-другой, и юноша с видимым удовольствием закрыл онемевшие за долгие века веки. Лицо его наливалось красками, кудри на голове ложились все свободнее, наконец, приоткрылся рот, и Мелентий тут же всунул туда ложечку меда.
– Воду, воду давай! – крикнул он Маргоше. – Ему запить мед надобно. Поди, во рту все за две тысячи лет так иссохлось, глотать теперь не может, бедняга!
Маргоша, растерянно оглянувшись, зачерпнула ковшик воды из первого же попавшегося на глаза сосуда, а это был магический котел кикиморы… Но заговоренная водица вреда не принесла, напротив, после того как Амфиктион жадно напился, дело пошло еще быстрее. Видимо, в доме лимнады и вправду вся вода несла на себе положительный заряд…
Когда Клеопатра вернулась домой вместе с прибывшим на болота цвергом, ее ожидал большой сюрприз.
Переступив порог и привычно обведя хозяйским взглядом гостиную, Кика не обнаружила мраморной статуи… Ее сердце сжалось от ужаса – разбили, не иначе, как разбили, и бедный мальчик теперь погиб навеки!
Но Маргарита с улыбкой поманила ее в боковую комнату, где стоял сильный запах меда. Там на кровати, укрытый веселеньким лоскутным одеялом, лежал Амфиктион, совершенно живой и, так сказать, во плоти, а не в камне. Мелентий колдовал с его ногами – пальцы уже отошли, а ступни и пятки еще оставались мраморными. Но меда было достаточно, чтобы и ноги бывшей статуи, по выражению лешего, «довести до ума»…
Увидев Кику, Амфиктион улыбнулся, сказал несколько слов на древнем греческом наречии и помахал ей рукой. Нимфа от неожиданности грохнулась в обморок…
В доме поднялась страшная суета – хлопотать теперь пришлось не только около быстро оживающего древнего юноши, но и около его многовековой покровительницы. На бедного Мелентия было просто жалко смотреть: он буквально разрывался, не зная, кому в первую очередь оказывать помощь. Рассудок требовал скорейшего завершения важнейшего научно-магического эксперимента, а сердце рвалось к любимой кикиморе, безвольно поникшей от переполнивших ее эмоций.
Цверг, который после перелета на метле собирался долго и нудно ворчать на тему о том, как он измучен и как тяжело в его преклонном возрасте переносить подобные трудности, понял, что в данный момент дамам не до него и требовать для себя особых условий и заботливого ухода не получится. Он не стал настаивать и быстро отвлекся от собственных страданий.
Принимать активное участие в неординарном событии с оживлением древней статуи показалось ему гораздо интереснее. При этом Эрик Витольдович развил такую бурную деятельность, что вскоре стало казаться, будто по комнатам мечется не один цверг, а целая дюжина. Впрочем, от его мельтешения была ощутимая практическая польза: поколдовав над Амфиктионом, цверг наделил его способностью понимать русский язык и вполне сносно говорить на здешнем наречии. Правда, речь Амфиктиона все равно отличалась античной изысканностью, но ведь трудно было ожидать, чтобы старый гном обучил юношу молодежному сленгу, которым и сам не владел…
