– Нет, быть руководителем – это все равно что ходить с мишенью для стрел па собственной спине, – начал Борюсик издалека, со своими обычными подходцами неспешно подбираясь к главному делу. – Приходится отвечать за кучу людей, у каждого из которых свои тараканы в голове, и, если что-то выходит не так, виноват всегда ты. Я имею в виду, что виноват– то всегда я, а ты, Ромочка, как обычно, в стороне и в белом фраке. Ну что ж, пусть Сигель будет дерьмом, а Лунин – ангелом, для промоушена лучше так, чем наоборот.
– Боря, прости, если чем обидел, – отозвался Роман, который в глубине души уже ругал себя па чем свет стоит за то, что снял трубку с телефонного аппарата. – Я не стал бы намеренно ранить самолюбие такой деликатной личности, как ты. Но сейчас я очень занят. У меня кое-какие неприятности.
– Значит, раз неприятности у тебя уже есть, вряд ли тебе нужны еще и дополнительные проблемы. Не хочу быть назойливым, но ты, позволь напомнить, давно должен работать над своим альбомом. Проект, в который вложены большие бабки, завязан па Эдика, поэтому я тебе не завидую. А еще больше не завидую себе. Ты Эдика знаешь. Он не потерпит никаких возражений – на этот случай у него всегда есть в запасе довольно сильный аргумент. Я имею в виду хорошо поставленный удар правой.
– Удары я умею парировать, – отозвался Роман, в котором тут же взыграли принципы, взращенные при арагонском дворе.
– Рома, я тебя умоляю! Только без твоего вечного шпора! Я же не зверь, я все понимаю – работать не хочется никогда. Но прости, брат, надо. Зарабатывание денег всегда связано с чем-нибудь неприятным. Никто не станет отстегивать тебе бабки за приятное времяпрепровождение. Короче, Рома, я сейчас подошлю к тебе Васятку с минусовой фонограммой. Проверь, насколько она тебе подойдет…
Вася, молоденький помощник звукорежиссера со студии, приехал неожиданно быстро. Он очень гордился, что вращается в кругах модных музыкантов, и старался держаться с ними запросто, по-свойски. Правда, это ему не всегда удавалось, потому что порой на бедного Васятку нападали приступы страшной застенчивости.
Роман понимал, что парнишке нелегко (в конце концов, ему ведь тоже когда-то было восемнадцать лет, правда очень и очень давно, по смутные воспоминания о собственной юности в его обширной памяти еще сохранились), и старался его морально поддержать.
– Ну что, Вася, а не перекусить ли нам для начала? – поинтересовался он самым доверительным топом. – Кажется, я давно ничего не ел. Пора закинуть что-нибудь в топку.
Сам Роман мог не есть очень долго – чуть ли не месяцами. Человеку, хлебнувшему некогда эликсира бессмертия, голодная смерть не угрожала. Хотя вкусная пища по-прежнему оставалась одним из житейских удовольствий и без нее Роман ощущал определенный дискомфорт. Но приглашение к столу было рассчитано прежде всего на хороший аппетит гостя.
Перекусить Вася, почти как Винни-Пух, не отказывался никогда – в его возрасте здоровый голод был вполне естественным состоянием организма.
– Роман, а я ведь на вчерашнюю тусовку к вам с видеокамерой приходил, – сказал Вася между делом, расправляясь с ветчиной. – Я себе камеру прикупил и, можно сказать, папараццей заделался. Снимаю всех по-тихому, скрытым образом, чтобы не позировали и не кривлялись. Такие иногда эпизодики в кадр попадают, что только держись.
– И ты снимал, когда был у меня в гостях? – Роман почувствовал, что у него мгновенно пересохло во рту. Следующую фразу он еле выдавил скрипучим голосом: – Давай кассету!
Васятка даже жевать перестал, решив, что своей беспардонностью обидел хозяина.
– Нет, вы не думайте, там ничего такого… И я только для себя, а не для того, чтобы кому-то показывать.
– Не говори долго, Василии, кассету давай!
Васятка протянул пакет с кассетой. Лунин кинулся к видеомагнитофону. Наверное, никогда в жизни он не смотрел любительские съемки с таким вниманием.
Так, вот на экране Маргарита в своем элегантном вечернем платье и без пентакля, дурочка… два парня терзают гитары… хоровод в поросячьих масках, прыгающий но дому… Эдик со своими пацанами распивает в уголке бутылку… юная красотка украдкой пудрит носик, чтобы скрыть от глаз общественности разрастающийся прыщ. Хм, а вот Маргарита танцует с Автаидилом… Надо признать, эти двое смотрятся весьма сексуально! И как Роман такое не приметил и своевременно не пресек? Впрочем, сейчас не до того! А это еще что? О боги! Канкан «Красотки кабаре» в исполнении Ганг Иры, Оли и Наташи… грациозно, хотя Наташка все время сбивается с ритма и ноги ниже всех задирает. Что ж… Заурядные кадры заурядной гулянки, где царят свойские отношения и некоторая простота нравов… Неужели так ничего тайного и не откроется? Торт внесли… Эдик третий кусман наворачивает… здоров же он лопать! Витя показывает фокусы, Копперфильд доморощенный… Кто-то целуется на диване в холле… А кто-то вышел из двери и тут же сконфуженно зашел обратно, чтобы не спугнуть парочку… Стоп! Не может быть!
Этого быть не может! Хотя…
Роман остановил кадр и впился в него глазами. Один из гостей, скромный и незаметный парнишка, начинающий музыкант (кажется, его зовут Антоном), уединился с барышней (той самой, что мучилась из-за прыщика на носу) и энергично приступил к страстным лобзаниям (и кто мог ожидать от скромняги подобной прыти?)… Но в тот самый момент, когда парочка безумствовала на диванчике в холле, открылась дверь, и из нее в тот же холл шагнул второй Антон, точно такой же, как первый, и, естественно, попал в кадр.
Увидев на диване свою копию, Антон номер два тут же ретировался обратно и захлопнул за собой дверь, но камера Васятки, нацеленная на целующихся голубков, бесстрастно зафиксировала его появление в непосредственной близости от объекта съемки.
Если исключить предположение, что у Антона есть брат-близнец, которого он тайно привел с собой в дом Романа (версия маловероятная, но проверить се труда не составит), значит, не обошлось без чужой личины. Некто превратился в Антона, на которого обычно обращают не так уж много внимания, чтобы без помех бродить по дому и…
Нетрудно догадаться о последствиях визита лже-Антона, они стали очевидны сразу – исчезновение пентакля, подброшенные ленточки и все прочее. В суматохе никто не заметил, что один из гостей раздвоился. Даже и внимания не обращали, что, оставив человека в одной комнате, вскоре наталкивались на него в другой, – такой круговорот лиц был перед глазами, шум, суета… На зрение и память Романа к тому же, очевидно, были наведены отводящие чары. То-то он не мог ничего вспомнить!
Но подвергать воздействию чар других гостей, к примеру того же Васятку, злодеям в голову не пришло, а тем более никто и подумать не мог, что он притащит камеру и начнет потихоньку снимать все, что покажется ему забавным.
Если бы у Романа было больше времени, он подверг бы стоп-кадр с изображением лже-Антона компьютерной обработке, увеличил лицо и рассмотрел мелкие детали. Но Роман был в таком нервном состоянии (а у чародеев психическое возбуждение приводит прежде всего к многократному усилению магических способностей), что легко и быстро сделал это мысленно. Перед внутренним взглядом мага замелькали отдельные фрагменты общей картины.
