Направляясь в город, ни он, ни она не сказали о происшествии ни слова. Но Маргарита заметила, что Гарольд теперь все чаще смотрит на нее долгим и странным взглядом, заставляющим волноваться. Вот если бы ее сердце было свободно, выражаясь языком старых романов… Что ж, оставалось с головой погрузиться в дела – это так отвлекает от ненужных томлений.
– А твой Гарольд вчера вечером ходил в веселый дом, – насплетничала на следующий день Зоя. – И вернулся под утро…
– Куда ходил? – не поняла Маргоша.
– На кудыкину гору! В заведение, которое в иных мирах именуется борделем…
Какая гадость! Вот она, мерзкая проза жизни, подумала Марго, но вслух сказала:
– Зачем ты сплетничаешь? Он взрослый человек, и это его личное дело. Даже если нам с тобой это неприятно.
– Да мне-то как раз все равно, – буркнула Зоя. – Моя деревенская бабушка в таких случаях говорила: «Мужчина – он завсегда кобель!» Но я не к тому, чтобы сплетничать, пусть наш красавчик хоть со всеми здешними шлюхами путается, но тебя же надо проинформировать… Я не знаю, как там у вас с Гарольдом и что – опять же, дело ваше, – но будь осторожнее: Аркона город портовый, не притащил бы чего парень. Он ведь к тебе клинья подбивает… А какие у них тут инфекции в этом мире бродят?
Маргарита залилась краской.
– Мне бояться нечего! И давай перестанем об этом. У меня слишком много дел.
– Оно и понятно. Ты вся в делах. А кавалер твой в портовом борделе оттягивается…
Маргарита посмотрела на Зою долгим взглядом и подумала: ведьма – она ведьма и есть, что с нее возьмешь!
И Зоя почему-то прикусила язык.
ГЛАВА 30
Теперь каждый день Маргариты был буквально расписан по минутам. Утром она вела «прием по личным вопросам», на который стекалось множество арконцев, желавших подать отзывчивой Царевне Лебеди челобитную. Потом надо было посещать заседания боярской думы, судов, цеховых советов, писать запросы в Тайный приказ и княжеский сыск… А по вечерам, проведя совещание с узким составом приближенных (Гарольд и кот) или с расширенным составом (кто-нибудь из московских ведьм плюс вечно занятый своей тайной борьбой Беорф и опять же Гарольд и кот), Маргарита намечала программу реформ арконского устройства.
Кое-какие основополагающие гуманитарные принципы, которые известны каждому представителю современной цивилизации, подсказали ей первоочередные шаги: устройство учреждений культуры и образования (прежде всего школ и библиотек), медицинского обслуживания населения, составление кодекса основных законов и ограничение бессмысленного и жестокого произвола судей и дьяков Тайного приказа, но при этом жесткая борьба с преступностью…
Однако все ее шаги, даже самые осторожные, натыкались на отчаянное сопротивление арконских властей, формально, на словах, горячо приветствовавших начинания Царевны Лебеди.
Да и горожане Арконы, в которой мирное течение жизни регулярно нарушалось драками, распрями, публичными казнями, вылазками человеко-медведей и другими необычными происшествиями, никак не могли понять, почему надо отказываться от своей привычной деятельности. Почему, к примеру, надо ходить в дом, куда Царевна Лебедь свозит собранные ею старые потрепанные книги, и листать их там, вместо того чтобы коротать приятный вечерок в портовом кабаке, накачиваясь хмельными медами и слушая байки залетных ушкуйников, а в случае чего – хвататься за нож, выражая готовность размяться в потасовке…
Маргоша порой чувствовала отчаяние, начинала поскуливать и проверять, на месте ли еще ее голова…
Положение осложнялось тем, что среди ее соратников не было единения. Что и неудивительно для столь разных существ, силой обстоятельств сведенных вместе. Кот и Гарольд терпеть друг друга не могли, хотя их объединяла общая неприязнь к Беорфу и трем ведьмам… Беорф презирал Гарольда. Ведьмы, считавшиеся подругами, вдруг стали с неприязненным вниманием следить за делами друг друга, к тому же все они с трудом переносили присутствие человеко-медведя, а кота и вовсе терпеть не желали, полагая, что наглая тварь постоянно норовит демонстрировать свое интеллектуальное превосходство…
Более-менее ровные отношения со всеми сохранял только Персиваль, который умел полностью отрешиться от проблем, ссор и склок. Но и он уже поговаривал, что Аркона – дикое местечко и лучше бы вернуться в Камелот с его милой куртуазной атмосферой…
Однако первым из состава свиты Царевны Лебеди вышел вовсе не сэр Персиваль.
В один не слишком-то прекрасный вечер (какими и бывают вечера после трудных дней) Маргарита в сопровождении Гарольда вернулась в дом Вышаты, распрощалась с сопровождающим, поднялась в свою комнату и остолбенела.
Маргариту в ее собственных покоях поджидал беорит. Может быть, для кого-то ничего необычного в таком факте и не было, но не для нее. Ведь Маргарита за всю свою жизнь встречала не так уж много беоритов… Более того, единственным беоритом, с которым она была знакома, был Беорф. Но дело в том, что этот беорит не был Беорфом. Беорит нисколько не стеснялся своего происхождения и не пытался его скрыть. На его лице было написано:
«Да, я беорит и этим горжусь».
Впрочем, гордость являлась отличительной чертой многих беоритов, это Маргарита уже успела усвоить.
– Ты – чужеземка, которую в здешних местах прозвали Царевна Лебедь? – не слишком приветливо спросил он.
– Да, это я. А вы кто?
– Мы? – усмехнулся беорит. – Пока я здесь один. Имя мое – Рулав. И пришел я по делу. Ты держишь в зависимости одного моего родственника. Я хочу вернуть его. Ты все поняла?
– Вы, то есть ты… Ты говоришь о Беорфе?
– Разумеется.
– И ты, Рулав, хорошо его знаешь?
– Ну еще бы! Я держал его на руках, когда он был еще сосунком, – кивнул Рулав. Лицо его в этот момент несколько просветлело – видимо, приятные воспоминания нахлынули.
– Если ты хорошо знаешь Беорфа, значит, ты не менее хорошо знаешь, что никто не сможет его насильно удерживать против воли.
– Это верно… – Беорит задумался и неожиданно агрессивно добавил: – Многие считают, что тебе, Лебедь, палец в рот не клади! Поэтому я начал гадать, не посадила ли ты его каким-нибудь образом на цепь, использовав магию. Он уверяет, что не может оставить тебя, потому что слишком уж тебе обязан. Объясни-ка мне, из-за чего он вдруг оказался в неоплатном долгу?
– Я вовсе не считаю, что он мне чем-то обязан. И не держу его. Он волен уйти или прийти, как ему вздумается.
– Ну тогда я заберу его с собой. Мы, беориты, переживаем нелегкие времена, а он валяет дурака тут… Мы привыкли прежде всего думать об интересах нашего рода, а потом уже о других людях, от которых, собственно говоря, не видели ничего хорошего.
– Я понимаю, что беорит никогда не отмахнется от интересов своего рода, – признала Маргарита. – Поэтому то, что он чем-то жертвует ради меня, можно расценить как признание нашей дружбы… Или невероятно развитого у него чувства долга.
