– Ну, наши игроки хоть кого доведут до инфаркта, но все же массовый падеж среди болельщиков пока не наблюдается. Я пойду на разведку – вдруг телик здесь все-таки есть?
Оказалось, что телевизор и вправду имеется – у дворецкого в «людской». Тетушка не относилась к любителям телевидения.
– Мне порекомендовали этот предмет как весьма полезный, но я нахожу эту пользу несколько сомнительной, – заметила она в своей обычной витиеватой манере. – Я однажды посмотрела абсурднейшую передачу под названием «ток-шоу». Там говорили такое! Просто слушать неприлично. Я отдала эту безделицу для развлечения слугам, хотя сомневаюсь, что она благотворно повлияет на их нравственность. Впрочем, нравственность Алексиса вряд ли можно поколебать подобной малостью – он с детства воспитывался в нашем доме и впитал принципы нашей семьи. А те, кто помоложе, должны знать, что происходит в нынешнем мире, как бы это ни было противно… Властители наконец реализовали античный принцип – «Раnem et circenses».
[9]
Народ получил и хлеб, и зрелища, причем хлеб чрезвычайно дорог, а зрелища ужасающе примитивны… Но может быть, и в этом скрывается некая коварная интрига?
Маргоша подумала, что княжна со своими настроениями могла бы найти единомышленников на любом митинге современной оппозиции, унылой и немногочисленной, где разговоры о коварных интригах властей предержащих дополняют плакаты: «Требуем прекратить геноцид! Фиксированные цены на хлеб! Юмористов – долой с телеэкрана!»
Зря тетушка уединилась в этом старом доме, спрятавшись за его дверью от мира. Еще Владимир Ильич, не к ночи будь помянут, говаривал: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя!» Впрочем, взгляды основоположника ленинизма тетушка конечно же не разделяет из принципиальных соображений.
Валькирия, со своей стороны, замечания княжны проигнорировала, устремившись к телеэкрану.
– Как тянет мадемуазель Хлёкк к этому ящику! – поразилась княжна. – Какое пагубное пристрастие!
Но, надо отметить, дворецкий, вызвавшийся проводить валькирию к телевизору, застрял у экрана вместе с ней. Кто бы мог подумать, что чопорного старика заинтересует спортивная трансляция?
Заглянув в людскую, где Валька приобщала дворецкого к тонкостям футбольной игры, Маргарита направилась в ванную комнату, не обманувшую ее ожиданий. Более помпезной ванной, и вправду напоминавшей дворцовые покои, ей видеть еще не доводилось.
Среди выложенных белым мрамором стен и разнообразных поверхностей из полированного оникса стояла огромная ванна с бронзовыми кранами в виде львиных голов, из разверстых пастей которых выливалась вода. Увы, по старой моде смесителя не было, из одного крана текла холодная вода, а из другого – настоящий кипяток. Душ тоже не предусматривался… Зато в углу, в небольшом бассейне, стояла бронзовая нимфа с кувшином, из которого лилась вода, и довольно теплая. Все предметы из бронзы, включая нимфу, ее кувшин и львиные пасти, просто сияли. Да, с металлом надо основательно повозиться, чтобы заставить его испускать сияние. Стало быть, по части гигиены к предметам в этой ванной комнате было не придраться. А душ… Ну, в крайнем случае, придется в завершение водных процедур ополоснуться под струей, проливаемой нимфой.
Единственное, что категорически не понравилось Маргоше, – по допотопным правилам ванна была застелена простыней, поскольку прежде считалось недопустимым прикосновение стенок ванны к обнаженному человеческому телу (все-таки чугун, хотя и под толстым слоем эмали). Но современному человеку возлежание на мокрой тряпке казалось куда как менее приятным, чем на гладких, прогретых теплой водой эмалированных стенках. Зато в воду кто-то невидимый набросал лепестков разных цветов, которые испускали потрясающий аромат, и если уж не царицей Савской, то просто царицей почувствовать себя в такой ванне было вполне возможно.
Маргарита, расслабившись в теплой воде, закрыла глаза и задремала…
ГЛАВА 10
– Ну-с, с чем пожаловали, молодой человек?
Старик, говоривший эти слова, был невысок ростом, суховат, но при этом обладал удивительно звучным голосом и внушительным лицом. Домашняя бархатная куртка, отделанная витыми шнурами, дорогая английская трубка и перстень на холеной руке только добавляли ему респектабельности.
– Мне нужен совет, – ответил гость.
– В таком случае прошу к столу. Чего изволите – чашечку чаю или рюмашечку горячительного? Предлагаю для начала пропустить по рюмочке коньячка. Это так способствует задушевной беседе…
– Ох, Одиссей Лаэртович, не до чашечек мне и не до рюмашечек! – нервно ответил молодой человек. – Я буквально одержим одной мыслью, и меня это мучает.
Приглядевшись, в нем можно было узнать того самого чародея, который безуспешно пытался провести обряд с восковой куклой. А при еще более внимательном взгляде – лидера экстремистов, призывавшего их на борьбу с заезжей ведьмой.
Теперь на его растерянном лице не было ни уверенности лидера, ни одержимости чародея, и молодой человек представал в третьем обличье. Он был похож на аспиранта, провалившего научный эксперимент и прибежавшего к профессору за помощью, понимая, что вожделенная защита диссертации под угрозой. Казалось, у него вот-вот начнется истерика.
Старик, именовавшийся Одиссеем Лаэртовичем, сохранял полнейшее спокойствие и поглядывал на своего визитера с хитрецой.
– Ну-ну, голубчик, возьмите себя в руки. Рюмашка в такой ситуации – средство весьма эффективное. Примите, батенька, ради лечения, коньячок добрый… Вот так. Лимончик возьмите. Полегчало? Ну, садитесь и рассказывайте. Рассказывайте, не стесняйтесь. Люди свои.
Одиссей Лаэртович прожил очень долгую жизнь, побывал в разнообразных передрягах и всегда знал, как справиться с любой самой сложной проблемой. Его не зря называли хитроумным… Но за что его ценили еще больше – он никогда не пытался усовершенствовать чужую нравственность, принимая всех своих знакомых такими, какие они есть. Даже если требовался совет, мягко говоря, сомнительного характера, Одиссей не отказывал – обстоятельства бывают разные, случается, и погубить кого-нибудь приходится… Дело, в общем-то, житейское.
Сам он кровожадным человеком не был, смертоубийств не жаждал, разве что другого выхода не останется. Но чаще предпочитал измыслить какой-нибудь хитрый план по бескровной нейтрализации потенциального противника. Яд или кинжал любой дурак в дело пустит, а ты пойди-ка замани врага в магическую ловушку да лиши способностей к чародейству, и пусть себе живет – беспомощный и беззащитный… дальнейшее развитие событий предугадать несложно, но Одиссей, как ни крути, на свою душу греха не взял.
Судьба давно занесла Одиссея Лаэртовича в Россию, где он нашел применение своему изощренному уму и вполне прижился. Правда, в последние девяносто лет жизнь в этой стране была не такой уж уютной, но ловкий человек всегда мог приспособиться к обстоятельствам. Срываться с места Одиссей не любил – слишком много ему пришлось странствовать на заре своей биографии, и ничего замечательного в путешествиях и переездах он не находил. Сама жизнь сделала его большим домоседом.
