– Ну, это уж, ваша милость, смотря куда вы ехать желаете. Если в столицу или там, к примеру, в Москву или в Харьков – дело одно, а ежели дальше по нашей губернии до конечной станции – совсем другое дело.
– Как гак?
– Да вот так. Поезд большую петлю делает и в горах медленно плетется, там одна колея. Часа четыре, а то и пять на этом потеряете. Вот и выгадывайте, как так исхитриться, чтобы эту петлю вовсе избежать. Можно на лошадях до станции Сухой Кут добираться – дорога от города не близкая, двенадцать верст, но зато до конечной станции остается – рукой подать. Ну а ежели в сторону центральных губерний ехать собрались, так от нашей станции весь полный крюк в объезд по степи и по горам делать придется и лишних пять часов по железке трястись. Так что, когда вам в Москву возвращаться нужда придет – прямой смысл идти морем до Ай-Шахраза, всего-то час в хорошую погоду. Там поезд, сделав петлю, снова к побережью выходит, и до станции недалеко. Пересядете в Ай-Шахразе на железку и домой в Москву прямым путем. Считайте, полдня на этом выгадаете.
Феликс во время этой беседы молчал и с тоской разглядывал приятеля – ну вот, и Мите надоела эта возня с убийством, уже засобирался домой в Москву... Конечно, нельзя требовать, чтобы он тратил свое время и силы на расследование гибели Веры, но теперь Феликсу придется остаться со всеми проблемами один на один.
Между тем Колычев, руководствуясь какими-то своими соображениями, продолжал задавать вопросы.
– Христо, а на лодке ведь до Ай-Шахраза не дойти?
– Дойти можно, но трудно. Зачем? Днем туда ходит пароход, а вечером можно договориться с нашими парнями, чтобы подкинули на шхуне. Рублей за пять доставят, да еще и багаж разгрузят.
– А многие обращаются за помощью к вашим парням?
– Не сказать чтобы многие, хотя случается и перевезем кого. Но если бы имели много пассажиров, так и рыбалку пришлось бы бросить. Ха! Заколачивать каждый вечер по пятерке! Да стал бы я тогда возиться с бычками? – ухмыльнулся Христо.
Следующий вопрос Колычева заставил Феликса вздрогнуть.
– Христо, голубчик, а ты не помнишь, в ту ночь, когда в поезде убили княгиню, никто из города не просился до Ай-Шахраза? Ваши парни никого на шхуны не подсаживали?
– Надо подумать, вспомнить, уже сколько дней прошло, – невозмутимо ответил рыбак. – Сам я никого не вез, а с парнями поговорю. Может, кто и брал человека на борт.
– Я уж было подумал, что ты собрался обратно в Москву, – не удержался от замечания Феликс на обратном пути в имение. – Ты с такой дотошностью расспрашивал этого рыбака про железную дорогу.
– Москва не уйдет. Ты пригласил меня провести бархатный сезон на юге, и кто скажет, что я его тут не провожу? – хмыкнул Дмитрий.
– А как много интересного открылось в разговоре с этим рыбаком! – продолжал Феликс. – Я сколько здесь живу, никогда не думал, что удобнее идти по морю до Ай-Шахраза и там уже садиться на поезд. Как-то привык пользоваться ближней станцией и других путей не искал...
– Общаться с людьми вообще не вредно – от кого же и узнаешь новое, если сидеть в своем имении как сыч, – поддел Феликса Дмитрий. – А разговор на железнодорожную тему я завел по простой причине – теперь ясно, что если убийца из вашего городка, он мог легко добраться до Ай-Шахраза, сесть там ночью на петербургский поезд и получить в свое распоряжение часа четыре, чтобы совершить убийство, выйти на одной из ближних станций и вернуться в городок. Мне сейчас важно собрать любые факты, чтобы представить себе картину убийства. Пока в общем тумане рисуются три смутных версии – некто преследовал Веру от самого Петербурга; некто, случайно оказавшись вместе с ней в поезде, по каким-то причинам пошел на убийство; и, наконец, та, о которой я уже говорил – некто из ваших мест добрался до железной дороги, проник в поезд и убил Веру в пути. Петербургскую версию пока придется оставить на совести судебного следователя, а я склонен всерьез заняться последней. Фактов пока крайне мало, а они как кусочки мозаики – изображение сложится, только если соберется много этих кусочков.
– Митя, а почему ты все время говоришь – некто, некто? Почему прямо не скажешь, что из наших мест выехать навстречу поезду и убить Веру мог один Заплатин. Что бы ты мне ни рассказывал о своих сомнениях по поводу Алексея, согласись – ни у кого больше нет мотивов для подобного преступления...
– Друг мой, не нужно подгонять наши скудные факты под заранее составленную схему – она может оказаться ошибочной. Если мы с тобой не знаем о чьих-то мотивах, это не значит, что их не существует. Да, у Алексея мотив очевидный, а алиби вызывает сомнения, и к тому же, чертову панаму он тоже носит... Но этого мало, чтобы объявить человека убийцей. Давай продолжим собирать факты.
– Я всегда знал, что ты – на редкость занудливый тип. Посуди сам, как я могу собирать факты, если буду сиднем сидеть в своем имении? Мне их на блюде никто не принесет... Я ведь отныне нахожусь под домашним арестом!
– Но я-то, к счастью, пока свободен как ветер. Если уж кто и принесет тебе факты на блюде, то это, скорее всего, буду я.
– Митя, я не перестаю радоваться, что ты оказался рядом. Ты только не сердись, если я иногда ворчу на тебя. Я и сам понимаю, что несправедлив, но пойми мое теперешнее состояние. Легко ли пережить такое? Без тебя я просто не вынес бы этой жизни...
Феликс еще долго расточал комплименты, пока не заметил, что Колычев его совсем не слушает, погрузившись в собственные мысли.
– Дмитрий, очнись! – князь окликнул приятеля. – О чем ты думаешь?
– Честно говоря, не знаю, стоит ли обсуждать то, о чем я думал, с тобой...
– Нет уж, говори, раз начал!
– Я задумался, где убили Веру, и пытался себе это представить, – ответил Колычев, глядя куда-то вдаль.
– Что значит – где? – удивился Феликс. – В вагоне поезда...
– Это понятно. Но вагон – большой. В каком именно месте на нее напали так, что никто ничего не увидел и не услышал? И как ее потом ухитрились выкинуть из вагона, чтобы никто этого не заметил? Допустим, убили в купе – если дверь купе была прикрыта, другие пассажиры могли не услышать шум. Но как потом избавиться от тела? Окно в купе полностью не откроешь, оно опускается, оставляя свободное пространство лишь в верхней части рамы. Поднять тело мертвой женщины и протолкнуть его в этот узкий проем тяжело, к тому же существует риск, что жертва застрянет в окне... Вынести мертвую женщину в тамбур тоже непросто... Но допустим, преступник был достаточно силен, чтобы поднять тело Веры на руки и донести до вагонной двери. Или преступников было двое и они легко справились с ношей. Но ведь каков риск – тащить мертвое тело по вагону, где в любой момент можно натолкнуться на проводника или других пассажиров! А если предположить, что Веру убили в тамбуре и сразу же выбросили из поезда, картина преступления становится более реальной. Но встает вопрос – кто и как мог выманить ее ночью из купе и вызвать в тамбур? Скорее всего, какой-то хорошо знакомый ей человек, вряд ли она пошла бы туда с незнакомцем...
