Этот обман, эта циничная расчетливая ложь причиняли Колычеву почти физическую боль, когда он вспоминал Муру. Даже то, что она месяц спустя попыталась убить и самого Колычева и нанесла ему тяжелую рану, было не так страшно – он ведь уже знал истинное лицо этой женщины, и вид Муры, держащей Митю на мушке и нажимающей на курок, на этот раз не вызвал у него особого потрясения...
Теперь Колычев изо всех сил старался забыть Муру. Правда, он каждый месяц посылал ей на каторгу деньги (ведь нельзя же было в самом деле бросить ее в Нерчинске без всякой помощи!), но писать ей он не хотел и писем с каторги не ждал. И вот вдруг появляется беглая каторжанка с приветом от Муры и просьбой о помощи... Может быть, это – очередной циничный план Веневской, не отказавшейся от мысли использовать Дмитрия в своих жестоких играх. Но с другой стороны, если бедная девочка, запутавшаяся в собственных бедах, ухитрилась оказаться в одной тюремной камере с террористкой Веневской, она не должна нести ответственность за Мурины интриги.
– Так вы возьметесь за мое дело, Дмитрий Степанович? – спросила наконец Анастасия. – Я понимаю, вы вправе отказать...
– Пожалуй, возьмусь, – ответил Колычев после секундного раздумья. – Я не вижу особых оснований отказать вам в помощи, Анастасия Павловна. Посмотрим, что можно для вас сделать.
– Но, Дмирий Степанович, я должна честно предупредить, что платить вам мне пока нечем. Денег у меня в обрез, еле-еле хватило добраться до Москвы. Конечно, если вам удастся добиться пересмотра моего дела и мне вернут права состояния, я с радостью отдам вам все... Но сейчас я, увы, не кредитоспособна. Если вы испытываете нужду в деньгах, то мое дело не для вас, поищите более состоятельную клиентку.
В глазах Колычева мелькнула усмешка, которую он, впрочем, попытался скрыть.
– У меня нет столь острой нужды в деньгах, мадам, чтобы отказаться от собственных принципов ради высоких доходов. С вашего позволения, я все же займусь вашим делом. А теперь давайте обсудим кое-какие практические вопросы. Раз вы совершили побег с каторги, стаю быть, находитесь в полицейском розыске и вас в любой момент могут подвергнуть аресту и вернуть обратно в забайкальскую тюрьму...
– Нет-нет, я и подумать об этом не могу! Помилуй Бог! Я не вернусь туда, – нервно воскликнула Анастасия.
– Я понимаю вас, – медленно ответил Колычев. – Но чтобы этого не случилось, вам следует соблюдать сугубую осторожность. Никаких контактов с родственниками и старыми друзьями. Поменьше ходите по улицам, особенно по людным и особенно в дневные часы, чтобы вас не узнал кто-либо из знакомых. Впрочем, со знакомым человеком в Москве можно столкнуться не только в людном месте, но и в любом темном тупичке... Москва – город тесный, как говорится. Кстати, где вы остановились?
– На Арбате, в меблированных номерах «Столица».
Название арбатских номеров опять отозвалось в сердце Колычева болью – слишком яркая картина сразу же всплыла в памяти: дешевенький номер в «Столице», нестерпимый сквозняк от треснувшего окна, Мура, кутаясь в теплый платок, радостно улыбается пришедшему Дмитрию... Нет, в конце концов, пора скинуть с себя этот морок! Но как тогда светилось от радости Мурино лицо! И все это было лишь игрой и дешевой ложью... Господи, ну почему этой несчастной беглянке из Нерчинска вздумалось поселиться именно там?
– Где? В «Столице»? – переспросил он Анастасию Павловну. – Это небезопасное место, мадам. Служащие номеров активно сотрудничают с полицией. Если на вас до сих пор не донесли, то, вероятно, лишь по собственной небрежности. Но стоит околоточному спросить у коридорного, не проживает ли в номерах дама определенной наружности, бежавшая из мест не столь отдаленных, его тут же с поклонами проводят в ваш номер. А беглую каторжанку обязан искать каждый полицейский чин в нашей необъятной матушке России...
– Но на мое счастье, не все полицейские чины относятся к своей службе с полной ответственностью. Мне уже удавалось выходить сухой из воды в весьма опасных ситуациях.
– Милая Анастасия Павловна, стоит ли проводить эксперименты, проверяя, как долго будет благоволить к вам судьба? Везение может однажды кончиться...
– Но что же мне делать? Ведь надо же где-то жить?
– Простите, мадам, вам сейчас надо не просто жить, а скрываться, будучи предельно осторожной. Надеюсь, вы поймете меня правильно, если я для начала предложу вам убежище в собственном доме?
– В вашем доме? – удивилась Анастасия. – Простите, но я не знаю, насколько это удобно – осложнять вам жизнь...
– Никаких особых осложнений я не предвижу. Мезонин, в котором есть небольшая гостевая спальня, будет в вашем распоряжении. Со мной проживают двое слуг, муж и жена, они обеспечат вас всем необходимым. Ваше пребывание в моем доме будет оставаться строжайшей тайной, так что компрометации в глазах общества вы можете также не бояться... Полиции я вас не выдам. Если уж решились довериться мне, так доверяйте до конца. А я постараюсь вам помочь по мере сил.
– Спасибо, Дмитрий Степанович. Я вас нисколько не боюсь, – пролепетала Ася дрожащим голосом, против воли свидетельствующим, что ей нелегко относиться к людям с полным доверием. – Но и вы ведь меня совсем не знаете! Вас-то не пугает мысль поселить в своем доме беглую каторжанку, то есть преступницу, убийцу?
– Страшно пугает! Прокрадетесь как-нибудь ночью в мою комнату с ножом или револьвером, дабы лишить меня жизни, и что же тогда мне, беззащитному делать? Придется неусыпно бдеть! Ну что ж, Анастасия Павловна, это сулит много интересного – мы с вами, поселившись под одной крышей, оба будем начеку, взаимно предупреждая возможные посягательства. Представляете, какой романтический колорит приобретет от этого наша жизнь?
Анастасия, не выдержав, рассмеялась.
– Итак, я полагаю, мы обо всем договорились, – тоном, не допускающим сомнений, подытожил Колычев. – У вас остались в номерах какие-нибудь ценные вещи?
– Откуда у меня ценные вещи, Дмитрий Степанович? Там только саквояж с парой смен белья, юбкой и двумя блузками. Ну и кое-какие мелочи – гребень, зеркальце, шпильки...
– Полагаю, это можно безжалостно бросить. Не будем рисковать, возвращаясь в гостиницу за вещами. Вы и так ходили по острию ножа, остановившись в таком бойком месте. Завтра моя Дуняша сходит в лавку и купит для вас все необходимое. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Слуг я на сегодня отпустил до полуночи, так что попытаюсь сам по мере сил устроить вас на ночлег.
– Дмитрий Степанович, вы не тревожьтесь, я и так доставила вам много хлопот. Если нужно, я сама уберусь у вас в мезонине, и полы протру, и постель застелю, мне в тюрьме пришлось многому научиться. Я вам так благодарна за все.
– Ну что вы, Анастасия Павловна, благодарить пока еще не за что.
Василий и Дуся вернулись домой из гостей в первом часу, веселые и немного пьяненькие. На вешалке в передней висело женское пальто. Слуги переглянулись, причем Васька скорчил весьма красноречивую рожу. Дмитрий Степанович, как оказалось, не спал и с лампой в руках вышел им навстречу.
