Книга Сезон долгов, страница 61. Автор книги Елена Хорватова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сезон долгов»

Cтраница 61

Дмитрий пытался говорить небрежно, как бы между прочим, но при этом с интересом поглядывал на захмелевшего Бреве – какова будет его реакция. Иннокентий Рудольфович поднял на Колычева покрасневшие глаза. В них мелькнуло нечто, похожее на выражение тоски.

– В Нерчинских рудниках? Вы только подумайте – и это место у нас отвели для содержания женщин... Бог мой! Да будь они хоть трижды преступницы! Эх, Россия, страна дикости! А мадам Покотилову я помню, великолепно помню – хорошенькая юная девочка... У меня было такое впечатление, что за все время следствия у нее так и не прошел шок, вызванный смертью мужа. Такая она была заторможенная, словно в полусне, плохо понимала, все время погружалась в какие-то свои невеселые мысли, да так глубоко, что и не слышала, о чем ей говорят... М-да, процесс Покотиловой я себе не прощу! Это проигранное дело целиком на моей совести, батенька Дмитрий Степанович!

– Неужели же не было возможности выиграть ее процесс? – наивным тоном спросил Дмитрий. – С вашим-то опытом, Иннокентий Рудольфович, с вашими связями в судебных кругах?

– Выиграть процесс можно было без труда, да вот ваш покорный слуга этого не посмел. Именно что – не посмел-с! Слаб человек, труслив, корыстолюбив, легко грех на душу принимает. Страх, батенька мой, страх – это превозмочь трудно. И я такой же, голубчик, – слабый, трусливый и склонный к греху... Все мы немощны, ибо человецы...

Как все принявшие православие немцы, Бреве имел слабость к библейским истинам и щеголял цитатами из священного писания.

– Неужели на вас было оказано злонамеренное воздействие? – с удивлением переспросил Колычев. Такое в российской юридической практике случалось редко – обычно служителям Фемиды просто давали взятку, не утруждая себя запугиванием и хитрыми интригами.

Бреве наклонился над столом.

– Оказано – это не то слово! Но – тсс! Ни слова об этом! Ни слова! Вернемся-ка, батенька, к делу скопцов – оно безопаснее выйдет.

Хотя Бреве не сказал ничего определенного, кроме невнятных намеков, которые при всем желании трудно было расшифровать для практического использования, Колычев теперь с очень большой долей вероятности мог предположить следующее – следователь был подкуплен, а адвокат запуган.

«Что ж, – подумал Дмитрий, – осталось всего лишь найти человека, который ухитрился заставить почтенных юристов плясать под свою дудку, и дело, можно сказать, раскрыто... Всего-то и на-всего, что взять да найти!»

Глава 12

Возвращаясь домой, Колычев проигрывал в уме все свои предварительные версии, еще смутные и нечеткие. Имущество купеческой четы было записано на имя Никиты Покотилова. И фабрики, и магазины, и дома, и банковский капитал – все, за исключением небольшой подмосковной дачи, полученной Анастасией в приданое от отца. Но тот, кто знал, что остальную недвижимость Никита перевел на себя, дачей мог и пренебречь. Стало быть, первым под подозрение попадает человек, заинтересованный сорвать огромный куш в виде наследства покойного, а именно – Ксенофонт Покотилов. После убийства брата он устраняет Анастасию, которая, лишившись всех прав состояния, оказывается на каторге, и становится хозяином всего... Возможно такое? Возможно, и даже весьма вероятно.

Следующая версия – действия конкурентов, заинтересованных в том, чтобы покотиловские фабрики оказались в руках Ксенофонта, – всем известно, что он, как промышленник, брату в подметки не годится, вечно балансирует на грани разорения и может доставшееся наследство быстро довести до ручки. И вот продукция текстильной империи Никиты Покотилова сама собой исчезает с рынка, уступая место продукции конкурентов... Сомнительно! Слишком уж сложная интрига для конкурентной борьбы. Полностью исключать такой версии нельзя, но она маловероятна, надо признать.

И наконец, непременное «шерше ля фам». Может быть, вся эта дьявольская интрига – всего лишь месть оскорбленной женщины? Такая месть бывает воистину беспощадной. Легко предположить, что у Никиты была некая возлюбленная, не простившая ему брака с Анастасией и поклявшаяся отомстить. Правда, Колычеву пока ничего не известно о подобных связях покойного, но из этого не следует, что связей на стороне у богатого купца не было...

Подходя к своему дому, Дмитрий заметил в окнах приветливый свет и тут же невольно подумал: «Нужно распорядиться, чтобы Василий повесил на окна глухие шторы – вовсе ни к чему, если прохожие увидят мелькающий в окне силуэт нашей беглянки. Скоро мой интерес к делу Покотиловой станет невозможно скрыть, и полиция, разыскивающая Анастасию, сделает вполне естественный и напрашивающийся сам собой вывод о том, где ее искать».

Переступив порог передней, Колычев почувствовал, что по дому плавают ароматы свежего сдобного теста и еще какой-то вкусной еды.

– Дмитрий Степанович! – вышла к нему навстречу Анастасия. – Я вас не спросила, когда вы именины отмечаете – осенью на Димитрия Солунского или в феврале на Димитрия Прилуцкого?

– Вообше-то, осенью, – растерянно ответил Колычев и сообразил, что сегодня – 26 октября, день его именин. А он и позабыл совсем... – Я, Анастасия Павловна, как-то давно уже именины не праздновал. Это в детстве матушка моя о них всегда помнила, а теперь никому нет до моих именин дела.

– Ну что вы, Дмитрий Степанович, как можно, это ведь день вашего ангела! Хорошо, что я угадала. Мы с Дусей приготовили праздничный ужин, и еще я испекла вам именинный пирог. У меня в пансионе по кулинарии всегда отличные оценки были, и я кое-что из рецептов на память помню, особенно по выпечке... С днем ангела вас, Дмитрий Степанович!

Анастасия привстала на цыпочки и потянулась к мокрым от дождя щекам Дмитрия, чтобы троекратно неловко ткнуться в них губами.

– Благодарю вас, – растроганно ответил Колычев. – Я отвык от такого внимания. Спасибо.

– Не стоит благодарности, – зарделась Анастасия. – Пойдемте к столу.

Дмитрий даже постеснялся признаться, что он только что от ресторанного стола – у него так давно не было настоящих именин...

– Видал, как Анастасия Павловна старается? – спросила у мужа Дуся, когда перемывала после ужина посуду. – Как нашего Дмитрия Степановича обхаживает?

– Ты языком-то лишнего не мети, – осадил ее Василий. – Пирог пирогом, разговоры разговорами, а ночью она в своей комнатке наверху спит и ни-ни, чтобы спуститься да в хозяйскую спальню прошмыгнуть. Женщина, однако, серьезная, не вертихвостка.

– Ой, Вася, много ты понимаешь! Если не лезет в спальню к хозяину, так значит, не больно-то он ее туда зовет. Но раз тут поселилась, стало быть, надежду свою имеет. То-то она на кухне вместе со мной крутится. Думает пирогами дорожку себе вымостить...

– Мне вот Дмитрий Степанович чегой-то велел шторы глухие по окнам развесить, и особо наверху в мезонине. К чему бы? – задумчиво сказал Вася. – Что оно такое означает?

– Да, это неспроста. Вот помяни мое слово, неспроста это. Добра от нашей гостьи не будет, – заключила Дуся.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация