Конечно, теплоход следовало бы задержать и поискать среди туристов сообщника, если таковой имелся, однако начальник милиции стал зудеть над ухом, что если сорвется график движения судна, то турфирма исключит Страну Дураков из списка посещаемых объектов, и тогда пропадут те крохи, которые район получает за счет туризма… Короче, пришлось изъять из каюты личные вещи немца, а судно отпустить.
Среди вещей не было ничего такого, за что можно было бы зацепиться: одежда, купленные на пристанях сувениры, два блока дорогих сигарет, которые пришлось распотрошить, а табак отдать дежурному по райотделу, упаковка пльзенского пива и туалетные принадлежности. Даже записной книжки нет…
Из-за нетранспортабельности туриста Бурцев пошел допрашивать его в камеру. Зоммер лежал на деревянных нарах без штанов, с раскинутыми ногами, дышал коротко и тяжело, черная от кровоизлияния мошонка напоминала закопченный чайник. Он был крепким, натренированным парнем лет под сорок. Если ему и требовалась знахарка, то для другого колдовства. Но сейчас ему требовался хирург. Без оперативного вмешательства протянет сутки, не больше.
И еще меньше, если окажется в районной больнице: после такого провала агента уберут во что бы то ни стало, и не поможет никакая охрана. Наверняка он работал не бесконтрольно, и Скворчевскому уже известно о результатах операции.
– Надеюсь, осознаете свое положение, – сказал Бурцев по-немецки и незаметно включил диктофон в кармане. – Полный провал, беспомощное состояние, а охота уже открыта, ваш шеф выдал лицензию на отстрел.
– Говорите по-русски, – вдруг попросил немец без всякого акцента. – Мне легче понимать…
– А вы что, русский?
– По национальности немец, жил в Казахстане… Восемь лет назад уехал в Германию, город Эссен.
– Вот как! А теперь потянуло на родину? С «винторезом»? – Сергей уселся на принесенный в камеру стул поближе к изголовью.
– Я турист! Путешественник! – затараторил немец. – Когда жил здесь только работал, ничего не видел, не знаю России. Теперь немного работаю и много отдыхаю. Западный образ жизни, цивилизация…
– Предлагаю вариант сохранения жизни, – мрачно оборвал его Бурцев. – Как бывшему соотечественнику. Рассказываешь чистосердечно – организую хирургическую операцию. Тебе будет полезно…
– Не понимаю, о чем вы говорите? – Турист приподнял голову. – Почему меня содержат в камере? Не отправляют в клинику? Я пострадавший!
– Пострадавший?.. Интересное заявление. А зачем был «винторез» при себе? Это что, атрибут туриста, приезжающего в Россию?
– Что такое – «винторез»? Не понимаю.
– Когда жил в Казахстане, тебя как звали, тоже Фриц?
– Нет… Федор.
– Так вот, Федор, дело-то хреновое, и некогда дурака валять.
Немец приподнялся на локтях, заговорил возмущенно:
– Что вы от меня хотите? Какое имеете право?.. Я гражданин Германии! Мне требуется медицинская помощь, и я не знаю, что такое «винторез»!
– А чей же это кейс, Федя? Который нашли возле тебя?
– Кейс?.. Его оставили женщины. И я не знаю, что в нем.
Он, видимо, излагал версию, заготовленную на случай, если провал произойдет на пути движения к объекту террора, что, собственно, и случилось. Криминалист райотдела проверил кейс и его содержимое на предмет отпечатков пальцев и обнаружил их только на замках и ручке; все узлы и детали винтовки тщательно протерты. То есть, получив от кого-то оружие, он имел инструкцию не прикасаться к нему до момента, когда следует произвести выстрел.
Привязать к нему «винторез» было достаточно трудно…
– Пусть будет так, – согласился Бурцев. – А как же ты попал в руки этих женщин? И за что тебе отбили мужское хозяйство?
– Я чувствовал себя плохо, не поехал на экскурсию, – стал объяснять немец. – Принял лекарство и вышел на причал… Возле палаток познакомился с женщиной, хотел пригласить ее на теплоход, там работает ресторан… Но женщина постеснялась идти в тапочках. Она была в домашних тапочках…
– Как же ее звали?
– Сказала – Марина… Я подумал… очень эффектная женщина для Страны Дураков. Но в тапочках… Мы пошли к ее дому, чтобы взять туфли. Договорились, что она поплывет со мной на теплоходе до следующей остановки и там сойдет.
– А кейс уже был с тобой? – мимоходом спросил Сергей, потирая виски и лоб.
– Не было кейса! Я же говорил вам!..
– Да, вспомнил. И что же дальше?
– Она взяла туфли, и мы пошли назад, к причалу…
– Почему же она их не надела?
– Жалко портить каблучки… Здесь же все в тапочках ходят!.. По дороге нас догнал джип «тойота», за рулем тоже была женщина…
– Эффектная?
– Очень… В Стране Дураков все женщины красивые. Я не знал об этом…
– И тоже в тапочках?
– Нет… Не помню. Она предложила подвезти до пристани и сходить с нами в ресторан.
– Значит, она была в туфлях, – определил Бурцев, умышленно встревая в ход его мысли, чтобы сбить с пути по заранее приготовленной версии. Раньше он проделывал эти штуки блестяще, убалтывал подозреваемого за полчаса, и тот вынужден был менять показания, крутиться. Но сейчас головная боль рассеивала внимание. Мало того, Бурцев начинал злиться и ненавидеть этого немца, а такие чувства на допросе сильно мешают.
– Какое это имеет значение? – Немец начинал терять терпение. – Мы сели в машину, а там оказалась еще одна женщина.
– Любопытно! Естественно, в тапочках и эффектная?
– Не перебивайте меня! Почему все время перебиваете?.. Мы поехали быстро и проскочили пристань. Я еще не чувствовал опасности, думал, предстоит увлекательное приключение. Женщины были ласковые, позволяли… трогать их за колени и грудь…
– Потом отшибли мужское достоинство?
– Я не пытался кого-то изнасиловать. Все было по взаимному согласию! Но когда отъехали далеко, они меня вытащили из машины и стали привязывать к деревьям… И все это так весело, эротично. Я подумал, они просто извращении, садистки… На Западе есть такие… А они стали бить!
– Разумеется, тапочками?
– Вы издеваетесь надо мной? Вместо эвакуации в госпиталь устраиваете этот допрос? Я требую консула! И на вопросы отвечать не стану!
– Будет и консул, Федя, – пообещал Бурцев. – Приглашу, когда тебя ссыплют в урну. В виде праха, чтобы отправить в Германию. Везти труп через несколько границ – расходы большие. Да и жарко, испортишься и завоняешь. Ты не оставил завещания перед турпоездкой?
Зоммер бессильно отвалился на нары, голос задрожал.
– Послушайте меня!.. У вас есть сердце, есть душа! Как же вы можете так обращаться с человеком? Я ни в чем не виноват! Ну есть же в этой стране законы! Есть совесть!..
