– Ну и что?
– Сейчас мы с вами снова пойдем туда!
– Зачем?
– Так нужно! Я все поняла! Это потрясающе! Фейерверк! Взрыв!
– Ничего не понимаю. Какой взрыв?
– Взрыв чувств! Вы же хотите меня? Хотите?
– Странно… На самом деле хочу.
– Вот! А отчего? – счастливо засмеялась она. – В этом блоке – аномальные явления! И возле него! Монтеры устанавливали спецтехнику после погрома, а я проверяла, там сбои были… Вошла в триста седьмой блок и потом поняла, откуда все…
– Что – все?
– Да эти чувства! Будто наркотическое опьянение! Истома… На мужчин это действует иначе… Вы стали как бог. Одно прикосновение, и я чуть не умерла.
– И что же вы хотите теперь?
Марианна взяла его за руки, сказала шепотом:
– Мы с вами войдем в триста седьмой блок. Вместе. И останемся там… на некоторое время.
– Зачем? – снова спросил Гелий. – Это что, эксперимент?
– Вы же хотите меня?
Он потрогал рукой ее подбородок, провел пальцами вниз по горлу и остановился на груди, расстегнул пуговицу на форменном платье.
– Хочу… И вовсе не обязательно идти в триста седьмой и экспериментировать… У нас хорошо и здесь получится.
– Здесь ничего не получится… Вы прикасаетесь, а я ничего не чувствую, никакого возбуждения. А тогда я чуть не умерла. Вернее, умерла и воскресла…
Гелий включил кондиционер, сбросил рубашку.
– Раздевайтесь.
– Я могу раздеться. – Она аккуратно расстегнула платье, под которым ничего не оказалось. – Но уверена, ничего не выйдет. И это зависит не от нас, я все поняла…
Не дав договорить, он уложил ее на диван, пристроился сбоку и стал умело ласкать шею, горло, грудь и низ живота. Марианна лишь зябко ежилась – из кондиционера несло холодком…
И он ничего не чувствовал, кроме одышки, увы, не от страсти.
– Техника здесь не поможет, это все обман, – устало проговорила Марианна. – Нет огня…
Гелий подвинул ее, лег на спину, заложив руки за голову. Она тихонько дышала где-то под мышкой, источая приятный и никак не трогающий запах «Пани Валевска».
Вдруг он понял, отчего терпит фиаско.
– У вас есть… дети? Ребенок? – словно невзначай спросил Гелий.
– Ребенок? – чего-то испугалась она. – Нет, я не замужем.
Она слабо шевельнулась, пристроила голову у него на плече.
– Вы не о том думаете, милый, – сказала ласково. – В постели с женщиной о детях не думают.
– Интересно, о чем же думают?
– О том, как доставить удовольствие партнерше. Гелий сел, встряхнул головой.
– Я тебя видел с Широколобым… Суглобова рассмеялась и приласкалась к его плечу.
– Неужели ревнуете? Конечно, это приятно, но ревность меня не возбуждает. Нисколечко.
– Да мне плевать, что тебя возбуждает! – закричал Гелий. – Кто про что вшивый про баню. Говори, была с Широколобыми?
– Вы с ума сошли! Они же все до одного голубые! Это всем известно!
– Вот как? – Он заглянул Марианне в глаза. – Зачем же он руку тебе в бюстгальтер совал?
– Они хорошие подружки. – Она снова угнездилась на плече. – Показывал эрогенные зоны… Нет, правда, они большие специалисты и теоретики, только все без толку, замкнуты друг на друге… Будто бы охрана тайн, корпоративные интересы, а какие там интересы – в паровозик играют. Знаете, у нас тут вообще нормальных мужчин нет. Оперативный состав на центральном пульте поголовные импотенты после ракетных точек, с ядерными боеголовками по десять лет в обнимку спали. Охрана? Ну, это просто выродки! Садисты и извращенцы, можете у наших девочек спросить, пробовали… Вспомогательный состав и обслуга – шахматисты и картежники, паучки на длинных ножках, такая гадость… Есть комендант из наружной охраны, это настоящий самец был, но сейчас старый. Рассказывают, он любил всех женщин Центра когда-то. К нему, как к врачу, на прием ходили… Остальные – голубизна.
Это для Гелия прозвучало как откровение: подобный расклад и в голову не приходил…
– Как же новое человечество?.. Если бы пришлось отсиживаться в бункере девяносто девять лет?
– Не знаю… Какие девяносто девять лет?
– Погоди, но откуда же тогда дети? В Грязной зоне?
– Какие дети?
– В Грязной зоне живут дети. В каких-то клетках. И кажется, больные…
– Никогда не была в Грязной зоне, – призналась Суглобова равнодушно. – Я пробовала достигать остроты… наркотиком, – вдруг призналась она. – Сначала получалось…
– Вы наркоманка? – спросил Гелий, глядя в пустоту.
– Вовсе нет… Это были слабые средства.
– Но ведь употребляли?
– Всего несколько раз.
– И как же после этого вам удалось попасть в наш Центр? Пройти комиссии и тесты?
– Не забывайте, чья я дочь…
– А чья? – безразлично поинтересовался Гелий.
– Мой папа – генерал Суглобов.
– Не знаю такого…
– Правильно, откуда знать?.. Он состоит в команде президента. Президент его держит в тени. Папа занимается проблемами перестройки в Вооруженных Силах.
– Не по его ли милости сейчас ликвидируют Центр? – усмехнулся Гелий.
– Этого я не знаю. Меня совсем не интересует политика.
– А что тебя вообще интересует?
– Чувства… Меня больше тревожит… наше состояние. Вот лежим мы с вами рядом, два молодых и красивых человека. Но при этом – нуль эмоций.
Гелий потрепал пальцами ее мягкий коричневый сосок и поймал себя на мысли, что хочется сделать ей больно.
– Хорошо, пойдем в блок триста семь… Знаешь, какой энергией пропитаны там стены?
– Не знаю и знать не хочу! – засияла Марианна. – Идем, скорее!.. Наплевать мне на вашу энергию!
Суета в бункере чуть унялась, хотя все почему-то обращали на них внимание, провожая взглядами. Возле блока триста семь Гелий вдруг понял причину – Марианна грациозно шагала в расстегнутом форменном платье…
Дверь блока была заперта.
Гелий снял трубку внутреннего телефона, нажал кнопку оперативного дежурного.
Дежурный долго не отзывался – в Центре начинался форменный бардак, – и, когда ответил, у Гелия не хватило сил выругать его. Он попросил открыть триста седьмой блок.
– Без вопросов, – не по уставу ответили с пульта. – Входите.
Замок тотчас же щелкнул. Марианна вбежала в блок и остановилась.
– А это что такое? – с хозяйским негодованием спросила она, подбоченясь. – Кто такой? Почему здесь?
