Она покачала головой.
— Я просто не могу поверить, что вы можете со мной так поступить…
— Поверите, — сообщил я голосом чуть более строгим и отстраненным. — Дорогая Ротильда, вы бесподобная красавица, но мир не вертится вокруг вас. У меня столько дел… И завтра же я отбываю в Скарлянды и Варт Генц, где остались незавершенные дела. Кофе с сахаром?
Она сказала резко:
— Не хочу я вашего кофе!.. Я хочу вернуть трон в Мезине!
— Я тоже много чего хочу, — сказал я. — Ну, разумеется, вас тоже как бы весьма, но когда Отечество в опасности, как вы понимаете, я должен, а оно всегда в беде, когда я на коне и даже на троне, а штурвал в моих могучих нежных лапах. Так что первым делом ковры-самолеты, ну а девушки, а девушки потом… Вы ничего не поняли? Ну и хорошо, я больше разговаривал сам с собой, люблю пообщаться с умным и обаятельным собеседником.
Она спросила медленно и раздельно, делая нажим на каждом слове:
— Почему… вы… не хотите… вернуть мне… трон?
Я вздохнул.
— А почему я должен хотеть? Мне что, больше делать нечего?
— Но у меня отобрали трон незаконно!
Она вскочила, сверкая глазами, но с трудом взяла себя в руки и села, гордая, надменная и злая.
— Пусть даже незаконно, — согласился я. — Хотя здесь сказать трудно… Все-таки это мужской мир, и еще не было случая, как мне кажется, чтобы жена унаследовала власть после умершего мужа.
— А королева Венедрия? — спросила она.
— Это хто?
— В королевстве Агант король умер, не оставив сына, — сказала она, — а только дочь. Власть оставили за дочерью на время, пока подыщут ей мужа, что станет королем. Но она умело отвергала женихов под разными предлогами и так правила сорок лет!.. Ее правление названо золотым веком королевства Агант.
Я развел руками.
— Это совсем другое. Простите, леди Ротильда, но королева Венедрия не вдова умершего короля! Ее собирались выдать замуж, а на троне она удержалась благодаря женской хитрости. Если бы она сразу сказала честно, что замуж не пойдет, чтобы самой править, ее бы отстранили от власти в тот же день. Это другое дело. Весьма сожалею, но я больше не собираюсь ввязываться в какие-либо авантюры… Может быть, тогда вина?
Она поднялась, ожгла меня негодующим взглядом.
— Спасибо, нет.
Я поклонился.
— Я хотел вам сделать приятное.
Она фыркнула и направилась к двери, где, обернувшись, спросила ядовито:
— Мне здесь найдется место для ночлега?
Я ответил предельно вежливо:
— Выбирайте по своему усмотрению. Думаю, дворец вам знаком намного лучше, чем мне. Намного.
На пороге она снова оглянулась и сверкнула дикими зелеными глазищами, но ничего не сказала, я уел точно и здорово, даже самому неловко.
Когда дверь захлопнулась, я вернулся и сел за стол, чувствуя себя так, словно только что вышел из продолжительной битвы и еще не снял доспехи.
Альбрехт вошел в приподнятом настроении, довольный и франтоватый, в расшитом и умело приталенном камзоле, на плечах некое шитье с гербом, я сразу же подумал, что в моей армии пора вводить погоны или хотя бы эполеты…
Хотя хрен с ними, не до того, пока и лампасы рано, хотя и штаны у барона, нет, уже графа, украшены серебряными и золотыми нитями. Здесь это основное, чем расписывают одежду и вообще ткани, включая плотные шторы на окнах.
Шпоры на сапогах, естественно, золотые, а сами сапоги в коридоре отзывались звонким пощелкиванием по каменному полу, явно подкованы серебряными пластинками, а здесь на ковре сразу стыдливо притихли.
Он взглянул с порога вопросительно, глаза у него обладают удивительным свойством всегда смотреть строго и пытливо, даже если ехидничает или ржет вместе с другими рыцарями.
— Ваше высочество, — сказал он подчеркнуто церемонно, — позвольте поздравить вас с торжественным возвращением вашей дражайшей супруги!
— Идите в жопу, граф, — ответил я.
Он вскинул брови и картинно раздвинул руки в театральном изумлении и непонимании.
— Ваше высочество!.. Какие простонародные выражения… От самого принца!
— Перестаньте, Альбрехт, — сказал я зло. — Садитесь, вон кубок, вон вино. Сами наливайте.
Он сел, посмотрел на меня с иронией и одновременно сочувствием.
— Что случилось, Ричард?
— Вы знаете, граф, — сказал я раздраженно, — у меня уже свербит разорвать этот брак, пусть он даже временный!.. Все клялись, что получу только выгоду, а я что получил?
Он деловито налил в кубок вина, взглянул на меня.
— А где ваш?
Я отмахнулся.
— Я уже налит по самые… только вином это не назовешь.
Он сделал глоток, одобрительно кивнул.
— Хорошее, устоявшееся. Вы получили, если не ошибаюсь, герцогство Ламбертинию. Не так?
Я сказал зло:
— А зачем оно мне?
Он отпил еще, покрутил головой, посмотрел на меня с неодобрением.
— Вы здесь устроили испытательный полигон, — напомнил он. — Для обкатки навыков армии нового типа и… своей Великой Хартии Вольностей.
Я проворчал:
— Ну да, это вы меня подловили. Если бы не это, то вообще-то мне герцогство ни к чему. Хотя теперь ладно, раз уж само в руки упало. Но больше ни-ни!.. Мы должны сосредоточиться не на экспансии, а на внутренней модернизации общества. Я завтра же отбываю в Варт Генц.
— И в Скарлянды?
— Да, — ответил я. — Там тоже можно будет кое-что реформировать, но чуть-чуть и очень осторожно.
— А королева Мезины?
— Ротильда? — переспросил я. — Она не королева, запомните. Там уже есть король, которого народ и лорды приняли. Для меня это более законно, чем я стал бы помогать жене умершего короля получить для нее трон!..
Он поинтересовался осторожно:
— А что с Ее Величеством… той самой, что и леди Ротильда в одном и весьма недурном лице?
Я пожал плечами.
— Мне по фигу. Пусть, если хочет, здесь заводит себе фрейлин. Или пусть катится ко всем чертям. Я ее называл королевой в переговорах, чтобы повысить ее статус и чтоб не выглядеть таким уж полным идиотом.
Он сказал с осуждением:
— Как можно говорить такое о красивой женщине?
— У некрасивых те же права, — огрызнулся я. — Ну, почти те же. В принципе. Если совсем уж по Библии, разве мы не христиане?.. В общем, это не мое дело. Я государственный деятель, а не всякий там! Вы меня поняли?
— Понял, ваше высочество, понял!
