Я вызвал наконец Меганвэйла. Он явился немедленно, я спросил с порога:
— Ну как, наотдыхались?.. У нас всегда так, герцог. Не успеешь «мама» сказать, как снова запрягут.
Он скупо улыбнулся.
— Ваше высочество, так это же прекрасно! Вы не представляете, как это отвратительно, когда заканчиваются боевые действия и ты гниешь потихоньку в своем поместье, никому не нужный…
— Здесь будете нужны всегда, — сказал я с угрозой. — Особенно в мирное время. Наплачетесь.
— Да никогда в жизни! Мужчины созданы для работы.
Я посмотрел на него с интересом.
— Послушали бы вас те, кто уверен, что мужчины существуют совсем для иного. Словом, герцог, вы знаете лучше меня, что война начинается вовсе не тогда, когда сходятся в бою армии. Война начинается… ну, скажем, с модернизации обоза. Мало кто знает его великое значение, будто войско вообще в состоянии просуществовать без него хотя бы неделю.
Он слушал очень внимательно, как всегда делает, а я растолковывал прописные истины человеку, который знает лучше меня великое значение обоза для армии. Мир хоть и медленно, но совершенствуется, а начинается прогресс обычно с реформ в армии.
— Граф Антуан Стоункрос, — сказал я после этого необходимого предисловия, — лорд Камберлендский. Запомните. Он является создателем весьма совершенных повозок на ременных рессорах. Больше всего, конечно, оценят дамы и вельможи, что лишены счастья ездить верхом, но и для обоза в его изобретениях много ценного. Посмотрите хорошенько и разместите у него оборонный заказ, чтобы покрыл нужды нашей растущей армии.
Меганвэйл пробормотал:
— Он ламбертинец… Это ничего?
— Для изобретателей границы королевств слишком тесные, — заметил я. — Он работает на прогресс. А когда появится возможность снабжать своими разнообразными повозками нашу огромную армию…
— Будет наш с потрохами?
— Точно, — сказал я.
— Хорошо, ваше высочество, — сказал он. — Все сделаю. Вы совершенно правы, обозы в любой армии — самое слабое место… Ваше высочество?
— Герцог, — ответил я.
Он вышел, я прислушивался к его уверенному шагу, а мысли сами по себе вернулись к Ротильде. Хрень какая, угораздило же, ну почему мы такие умные при заключении сложнейших международных договоров и такие идиоты, когда дело касается женщин?
Мелькнула запоздалая идея попытаться догнать ее в облике птеродактиля. А там уже видно будет, как поступить. Главное, не дать войти в Мезину и быть обнаруженной местными… Наверное, многие захотят заработать награду, повязав ее и выдав лорду Голдвину.
Нет, поздновато гнаться даже на крыльях…
Я приоткрыл дверь, Переальд сразу шагнул ближе, я сказал неохотно:
— От меня только что вышел Меганвэйл… Верни его.
Он сказал быстро:
— Под конвоем?
— Без шуток, — сказал я и закрыл дверь.
Меганвэйл почти вбежал, лицо встревоженное, быстро склонил голову.
— Герцог, — сказал я.
— Ваше высочество?
— Герцог, — сказал я, пряча улыбку, — как я понял, вы не только успели наотдыхаться после возвращения с театра военных действий, но и переговорили с графом Антуаном Стоункросом и утрясли все вопросы по переходу нашего обоза на телеги нового образца?
Он пробормотал в недоумении:
— Ваше высочество… нет…
— Какой же вы медлительный, герцог, — сказал я с укором. — Ну да ладно, я хотел сообщить новость, вдруг не знаете, что положение наших войск весьма неоднозначное. Ламбертиния захвачена полностью, а королевству Вендовер нанесен сильнейший удар…
Он ответил с поклоном:
— Совершенно верно, ваше высочество! И как только вы узнали? Удар просто сотрясающий.
— Однако, — продолжил я, — правитель Ламбертинии сейчас скрывается у короля Вендовера. Он не подписал с нами мира.
— Но вынужден был отдать леди Ротильду, — сообщил он гордо. — Его, можно сказать, тряхнуло.
— Это не он, — возразил я. — Это король Буркхарт, спасая свою страну от военного поражения, выдал Ротильду. Однако, главное, герцога он не выдал, а тот будет сколачивать союзы против нас.
Он смотрел на меня очень внимательно.
— Значит…
— Вы правы, — сказал я, — значит, здесь останется наше войско, чтобы не дать ему вернуться и собрать большую армию для войны с нами.
— Ваше высочество…
— И снова вы все поняли, — сказал я пораженно. — Вы очень проницательный человек, герцог! Не случайно вас так ценил покойный король Фальстронг!
Он польщенно улыбнулся.
— Спасибо, ваше высочество…
— Как вы уже поняли, — продолжил я, — никому я не могу поручить эту важнейшую и ответственную задачу, как вам, дорогой друг!.. Вы возглавите ограниченный контингент войск, который останется в Ламбертинии для помощи братскому ламбертинскому народу в его строительстве светлого будущего в отдельно взятой стране, но для всего человечества. И если герцог попытается вернуться, то, сколько бы с ним ни было сил, у вас в любом случае преимущество в коннице и пехоте, так что наш мирный ламбертинский пахарь сумеет дать сокрушительный отпор.
Он растерянно хлопал глазами, в самом деле проницательный, да, сразу все понял, а как же, наконец промямлил:
— Но как же…
— Возвращение в Варт Генц? — договорил я. — Считайте, что это Варт Генц в вашем мужественном облике дотянулся сюда. Варт Генц обрастает мускулами, его слава и величие будет выше, чем при Фальстронге! Разве не при моем, скажем прямо, подстрекательстве войска Варт Генца впервые после трехсотлетнего затворничества вторглись в Турнедо?.. И благодаря этому отхватили немалый кусок чужих земель?.. А теперь, дорогой друг, над здешними крепостями будет развеваться гордое знамя непобедимого и познавшего Варт Генца!
Голос мой гремел, Меганвэйл выпрямился, глаза засияли божественным огнем.
— Ваше высочество!
Голос его прозвучал, как боевая труба, зовущая на штурм крепости.
— Вы все поняли верно, — сказал я тепло. — Горжусь вами, герцог! Вы настоящий сын Варт Генца.
— Спасибо, ваше высочество!
— Идите, — сказал я в напутствие, — и дайте волю своему стратегическому таланту организатора по укреплению Ламбертинии и возвышению ее мирной оборонной мощи и наращиванию ударных группировок!.. В Мезине я должен твердо знать, что здесь все спокойно. Используйте на полную энергию Ханкбека и прочих племенных вождей… Разумеется, снабжение армейского обоза усовершенствованными телегами тоже с вас никто не снимает. Поздравляю, герцог!
ГЛАВА 2
Вообще-то мое присутствие в Истанвиле в любом случае остается заметным, здесь я во плоти или нет. Во-первых, громадный дворец герцога теперь считается моим, на всех башнях мои флаги, даже слишком. Хрурт перестарался, чуть ли не на курятниках поднимает, но с другой стороны — здесь все так делают.
