— Ваше высочество! Что-то случилось?
— Да, — сказал я, — срочно созовите военачальников… которые поближе. Сэр Дерибас здесь?
— Да, — ответил он, — с сэром Вайтхолдом размечают поля для турнира…
Я сказал сердито:
— Ну хоть не пляшут голыми на столе… Хотя вообще-то какая разница? Турнир — те же безобразия. Ничего, я им помогу избавиться от дури…
Он уже быстро, не теряя ни мгновения, посылал стражей на поиски Норберта, быстро повернулся ко мне:
— Ваше высочество?
— Я прибыл, — сообщил я, — этого мало?
Он ответил твердо:
— Да, ваше высочество, все понятно, ваше высочество.
Я быстрыми шагами пошел в здание, одни торопливо разбегаются, как мыши, другие спешат навстречу и угодливо кланяются, на лицах страстное желание быть полезными.
И здесь, подумал я хмуро, проблема безработицы и незанятости в меру квалифицированного населения. Но, к счастью, меня распирают планы, всем дам работу, а кто взвоет и вспомнит про вольности дворянства, я им покажу, что все вольности только у меня, у всего остального населения всего лишь демократические права и либеральные ценности, да и то базовые.
Да это и не столько население, сколько налогоплательщики, потому я о них буду всячески заботиться, холить и оберегать, повышать им квалификацию и трудовую отдачу.
Быстрыми шагами, придерживая узкий меч слева у бедра, вошел Норберт, высокий, худой, твердый, как потерявший кору ствол старого мореного дуба, чисто выбритый до синевы, кончики усов воинственно приподняты.
Коротко поклонился, я сказал тут же:
— Сэр Дерибас…
— Ваше высочество, — ответил он незамедлительно.
— Сэр Дерибас, — сказал я, — немедленно соберите все воинские части, до которых можно дотянуться в пределах суток.
— Ваше высочество?
— Поспешим к соседям, — сказал я. — Совсем недавно здесь прошмыгнула Ротильда Дрогонская. Я сам дурак, даже идиот, дал уговорить себя на временный брак, который даст мне какие-то огромные преимущества… Хрен он что дал, кроме неприятностей! Сейчас она вернулась в Мезину и попыталась с такими же дураками, как и сама, поднять мятеж…
Он покачал головой, спросил с сочувствием:
— Спастись не удалось?
— Они осаждены, — ответил я, — в какой-то крепости, что близко к нашей границе. Не знаю, как поступит Голдвин, будет ли принуждать сдаться осадой либо предпримет штурм… Если осадой, то успеваем, а если штурм… гм…
— Может явиться напрасно, — сказал он. — Вообще-то у вас бойкая жена… Отважно прошла через Шателлен и Турнедо и, ступив на землю королевства Мезины, сразу же нашла сторонников?
Я буркнул уязвленно:
— Что значит «отважно»? В Шателлене всегда было тихо и мирно, а в Турнедо я искоренил преступность почти начисто.
Он улыбнулся одними глазами, а продубленное ветрами и морозами лицо оставалось неподвижным.
— Простой народ вас за это боготворит. Говорят, вы пошли еще дальше Гиллеберда, словно его сын!
Я отмахнулся.
— Так что Ротильде никакой отваги не потребовалось. Хотя да, она не робкого десятка, это верно. В общем, действуйте быстро!
Он поклонился.
— Ваше высочество…
— Сэр Дерибас…
Во дворце началась беготня, принц прибыл, как пронесся слух, весьма гневен, в коридоре толпятся придворные, первым примчался, распихивая всех, Бальза, теперь уже сэр Бальзак, вбежал в кабинет, преклонил колено.
— Ваше высочество!
Я поморщился.
— Сэр Бальзак, только не надо этих рыцарских штучек с вашей стороны. И пузо вам мешает, и от работы отвлекает… Давайте-ка быстренько отчитайтесь, что сделано, что не сделано, где какие узкие места?
Он с трудом поднялся, пыхтя, как эзоповская лягушка, что раздулась до размеров быка, морда стала совсем багровой от усилий, заговорил с придыханием:
— Ваше высочество… все делается даже с опережением сроков… Я принес бумаги, можете все проверить…
Я отмахнулся.
— В другой раз. У меня сейчас другие задачи. А сейчас… идите и трудитесь на благо Отечества дальше, что есть и высшее благо вашего сюзерена.
Ошеломленный, что аудиенция закончилась так быстро, он собрал бумаги и, пятясь, вышел, а через минуту вбежал запыхавшийся сэр Вайтхолд, охнул:
— А я и не поверил даже!..
— Размечтались, — сказал я мстительно. — Ну-ка, признавайтесь, дорогой мой канцлер, что натворили, что рухнуло, что идет не так, раз турнирами занимаетесь…
Он воскликнул:
— Уже донесли? Вот негодяи!.. Да потому и занимаемся, что все работы идут хорошо, все выполняется, людям хочется праздника. А есть ли праздник выше и чище, чем турнир, когда от молодецкого удара проигравший вылетает из седла, как сбитое булавой со стола яблоко, когда падает и переворачивается много раз, хватая окровавленный песок горстями?.. А если еще и убьют кого, так это ж вообще какая радость!
— Ну да, — согласился я возвышенно и строго, — но есть радости и повыше. И почище.
— Какие же?
— Возвышающие душу, — сказал я. — И очищающие. Катарсис называется по-умному.
— А-а-а-а, — сказал он понимающе, — это верно, когда на площади жгут колдунов, народ сбегается даже из сел. Это очищение душ всем нравится так, что только и ждут, когда ведьму поймают…
— А если народу нравится, — напомнил я, — когда вешают. Народ всегда требует смертной казни, так что особенно не расслюнявливайте дела, где все и так понятно.
Он сказал осторожно:
— Однако благородным все-таки положено усекать голову топором?
— Усекайте, — разрешил я. — Это тоже благородное и возвышающее души зрелище, очень демократичное и основанное на базовых ценностях и чаяниях простого народа. Только обставляйте красиво, чтоб собравшиеся не знали неудобств и чтоб во время казни всегда продавались по рядам пирожки и прохладительные напитки.
— Учту, — сказал он деловито. — Народ обожает праздники! Да кто их не любит?.. Количество сжигаемых и казнимых оставить, в пересчете на неделю?
Я отмахнулся.
— Оставьте. По моей Великой Хартии будут введены суды присяжных, а это значит, присуждаемых к казни будет намного больше, намного. Даже к жестоким казням.
— А-а-а, — сказал он с удовлетворением, — самую грязную работу хотите спихнуть на народ?
— Именно, — ответил я. — И пусть себя винят, а не нас.
Он вздохнул.
— Ну, нас все равно винить будут. Власть всегда во всем виновата.
— Точно, — согласился я. — Хотя если по правде, то она в самом деле виновата. Мы умнее, дальше видим и должны вести эти стада баранов, уверенных в своей исключительности и неповторимости, по хорошим тропам, где много сочной травы, и вовремя защищать их от волков. Ладно, сэр Вайтхолд, на самом деле мне совсем сейчас не до государственных мелочей, а с крупностями у вас в порядке…
