Они остановились на гребне ровной цепью, а к ним помчался галопом, быстро перейдя на рысь, а затем шаг, всадник в белых, как ангельские крылья, доспехах.
— Что бы это значило? — пробормотал Норберт.
— Ротильда, — ответил я со вздохом.
— Что Ротильда? — спросил он, не отрывая от блестящих рыцарей настороженного взгляда.
— Не знаю, — признался я. — Подъедет, увидим…
Он сказал тихо, со странным выражением:
— Повезло же вам, ваше высочество.
— В чем?
— С такой женщиной не заскучаете… Как говорится, жизнь полна!
Я пробормотал:
— Вообще-то я мог бы и сам ее чем-то заполнить.
Всадник, переговорив с рыцарями, пустил коня в нашу сторону. Теперь все видели, как мы с Норбертом, так и застывшие за нашими спинами в немом восторге его разведчики, что к нам едет Ротильда в прекрасных рыцарских доспехах, тщательно выполненных и подогнанных по ее изумительной фигуре.
Шлем она передала рыцарю, что почтительно приотстал, а потом и вовсе остановился, и так гордый, что его удостоили чести быть оруженосцем.
Непокрытую голову, впрочем, венчает довольно заметная золотая корона, пурпурные волосы красиво и свободно падают на плечи и спину, а шею и горло укрывает, подпирая подбородок, изящный воротничок из самых лучших кружев.
Когда подъехала ближе, я увидел на панцире вкрапленные в золото голубые камешки, все достаточно сдержанно, чтобы не превращать боевой доспех в костюм, и в то же время свидетельствует о высоком положении того, кто эту кирасу носит.
С плеч ее красиво ниспадает белый плащ с королевским гербом рода великого Дрогона, ноги в стальных сапогах твердо уперты в украшенные золотом стремена, конская упряжь тоже в серебре, золоте и драгоценных камнях, откуда это только все и взялось у нее, не иначе как старый Лаутгард расщедрился.
Норберт шепнул тихонько:
— Ваше высочество…
— Чё?
— Вам нужно встретить ее точно так же. Принято, знаете ли.
— Да ну? — сказал я саркастически. — Зайчик!
Зайчик подбежал, подставил бок, я вскочил и выехал Ротильде навстречу.
— Ваше Величество, — сказал я со всей почтительностью, все-таки нас слышат все ее люди, но не смог удержать голос от язвительности, — вы так прекрасны… и у вас… гм… такой богатый наряд…
— Граф Гене Лаутгард отдал все свои сокровища, — ответила она гордо. — У меня весьма верные люди, сэр Ричард.
— Рад за вас, Ваше Величество, — сказал я. — Надеюсь, он будет вознагражден за свою верность…
Она увидела по моему лицу, что сейчас скажу нечто не очень приемлемое, и, выпрямившись в седле, повернулась к своим лордам, где вижу серьезное лицо графа Табарда, и помахала рукой.
— Приветствуйте моего супруга, — крикнула она звонким и сильным голосом, — что оставил все свои многотрудные дела, едва услышав о некоторых наших затруднениях, и тут же прибыл на помощь с огромной армией!
Рыцари ее отряда орали в бешеном восторге, рожи перекошенные, ага, щас, все бросил и даже армию привел, да еще огромную, как же, я же благородный рыцарь…
Вообще-то рыцарь, сказал я себе зло, но не дурак. Насчет благородства еще не уверен, у меня вообще какие-то сомнения, что я многие слова понимаю так, как принято, потому я сдержанно улыбнулся и тоже помахал рукой.
— Благодарю, благодарю!.. А теперь — все свободны.
Ротильда победно улыбнулась своим лордам.
— Мой супруг хочет поговорить со своей королевой!
Рыцари почтительно склонились, а я соскочил на землю и подошел к ее коню, где картинно преклонил колено у стремени. Ротильда царственно сошла на землю, наступив металлической подошвой и чуть коснувшись кончиками пальцев моей склоненной головы.
Все это время она величаво улыбалась, я тоже старался, чтобы моя улыбка не походила на волчий оскал, все смотрят же, так же церемонно провел в шатер, который только сегодня натянули для Норберта его люди.
В тот же момент, как за спиной опустился полог, моя улыбка превратилась в оскал лютого зверя.
— Ну, — прорычал я, — что ты творишь?
Она надменно выпрямилась, а зеленые глаза широко распахнулись в патетическом изумлении.
— Сэр Ричард!.. Вы разговариваете с королевой!
— Ты не королева, — сказал я зло. — И то, что я тебя спас…
Она вскинула красивые дуги бровей так высоко, что они оказались на середине лба.
— Вы меня спасли, сэр? Мы и сами бы отбились, а потом гнали бы их до самой Беллимины!
Я стиснул челюсти, пережидая бешенство, наконец проговорил лязгающим голосом:
— Вот что, Ротильда. Я сейчас забираю своих людей и возвращаюсь. Думаю, я сделал гораздо больше для поддержания моего имени, чем требовалось. Прощай.
Я повернулся и шагнул к выходу, Ротильда вскрикнула в великом изумлении:
— Но как ты можешь даже говорить такое?.. Разве ты не супруг мне?
Я обернулся и сказал резко:
— Талак, талак, талак!
Она покачала головой.
— Здесь это не действует. Ты все еще мой супруг, ты обязан меня защищать…
— Правда? — спросил я со злым весельем. — Похоже, ты кое-что забыла из перечня супружеских прав.
Она остановилась, на лице изумление, наконец спросила надменно, но и чуточку испуганно:
— Что ты имеешь в виду?
Я приоткрыл полог и крикнул:
— Эй, Джон!.. Позови стражу!.. И пусть сразу захватят цепи.
Она отшатнулась.
— Ты что? Что ты задумал?
— Ничего особенного, — ответил я со злым удовлетворением. — Твои лорды понимают и не будут возражать, если я, как супруг, воспользуюсь своим правом надеть на тебя кандалы, бросить поперек седла и увезти, куда мне угодно. Например, сдать в монастырь без права с кем-либо общаться. Разве это не записано в супружеском кодексе?
Она побледнела, прижала руки к груди.
— Ты так не сделаешь…
— Да? — спросил я.
Полог отодвинулся, осторожно вошел Норберт, за ним двое дюжих воинов, один держит в руках толстую пеньковую веревку, второй — короткую цепь с массивными кольцами стальных браслетов.
Ротильда вскрикнула, как раненая птица:
— Погоди!.. Ты не должен быть таким жестоким!..
— Почему? — спросил я.
— Я все делаю и для тебя тоже!
— Ого, — спросил я. — Ты имеешь в виду головную боль для меня? И всякие хлопоты?
Она проговорила умоляюще:
— Разве ты не получил Ламбертинию?.. Разве тебе безразлично, как к тебе отнесутся лорды Мезины?
