Один из переговорщиков сказал уныло:
— Жаль только, что вариант замужества абсолютно неприемлем.
— Почему?
— Лорд Голдвин женат, — сообщил вместо него Зондерсхаузен.
— Вторую жену, — предложил я, — в интересах дела… Хотя да, чтоб Ротильда и второй женой?.. Да и вообще, она удавит Голдвина в первую же брачную. Гм…
Зондерсхаузен спросил нерешительно:
— А если все оставить как есть?
Я ответил со вздохом:
— Был нарушен закон. Лорд Голдвин не должен был силой захватывать трон!.. Понимаю, так было проще всего, однако стоило все-таки собрать всемезинское собрание лордов и выбрать наиболее достойного. Глас народа лордов — глас Господа и высший закон.
— Избрали бы лорда Голдвина, — сказал Зондерсхаузен.
— Не сомневаюсь, — согласился я. — Однако он поторопился, нарушил закон.
— Но все мы нарушаем…
— Увы, — сказал я, — мы делаем тайком, а Голдвин сделал слишком заметно. Теперь в глазах всех соседних королей он стал узурпатором.
Зондерсхаузен ответил со вздохом:
— Это так, но…
— Хуже того, — прервал я, — и в глазах всех лордов. Одни скажут, что нет в мире справедливости, а другие увидят возможность для себя собрать сторонников, ворваться во дворец и тоже скинуть короля в своем королевстве.
— Ваше высочество! Такие ужасные вещи говорите…
— Ужасные, — согласился я, — но реальные. — А мы должны избегать даже возможности мыслей о насильственной смене власти. Потому если захват власти Голдвином оставить безнаказанным, то осмелеют очень многие честолюбцы и авантюристы… Нет-нет, мы должны защитить право, хотя я сам авантюрист еще тот… но я хоть понимаю, что это нехорошо.
Зондерсхаузен сказал грустно:
— Значит… посадить на трон Ротильду?
Остальные смотрели на меня с поникшими лицами.
В их глазах я видел скорбь и сожаление.
— Да, — ответил я с неохотой. — Ибо это законнее!.. Однако утвердить ее на троне с весьма ограниченными полномочиями. У нее характер крутой, сразу же возжелает расправы над противниками, а это недопустимо в правовом государстве, которого еще нет, но которое будет… ну, со временем. Потому нужно учредить парламент. Что это за дичь, поясню позже. А еще стране придется принять Великую Хартию Вольностей, что весьма ограничит права Ротильды. То есть никого нельзя будет даже арестовать и бросить в тюрьму без справедливого суда равных… Это защитит вас лучше любой армии!..
Все трое слушали с напряжением в лицах, стараясь ничего не упустить, только Зондерсхаузен напомнил с неуверенностью в голосе:
— А что с лордом Голдвином?
— Его отстраним от трона, — ответил я, — и сошлем на остров Святой Елены… Ах да, тут везде суша… В общем, сошлем в его родовые земли и запретим появляться при дворе.
Все трое перевели дыхание, Зондерсхаузен произнес с благодарностью:
— Очень великодушное решение.
— Просто правильное, — ответил я. — Мы должны добиваться всеобщего согласия. И конфликты разрешать либо в результате переговоров, либо в суде, но никак не в сражениях. Нам ценен каждый налогоплательщик. Особенно богатый.
Зондерсхаузен проговорил с сомнением:
— Но мне трудно поверить, что королева согласится с таким положением дел…
Я сказал с нажимом:
— При той форме правления, что я введу, править будете вы, а не королева!.. Ее дело — сидеть на троне и улыбаться. Принимать иностранных гостей, заниматься благотворительностью, строить сиротские приюты… ну и тому подобные важные дела. Лорды, вы меня поняли?
Их лица все больше светлели, начинают соображать, что вообще-то им даже повезло с вторжением моих войск. Голдвин и Ротильда будут отодвинуты от реальной власти, а мудро и справедливо править смогут они, которых раньше держали и до сих пор держат в роли советников, к которым иногда прислушиваются, а чаще нет…
Когда все заканчивалось, я хлопнул ладонью по лбу.
— Ах да, в громаде державных дел мы как бы не должны забывать и о гуманитарных проблемах голодающих регионов… Нужно быть готовым к приходу светлого Царства Небесного, а там почему-то эти вопросы будут актуальны, как будто кого-то в самом деле интересуют эти голодающие… Как там эти двое… ну, детишки Ротильды?
Зондерсхаузен взглянул с удивлением.
— А что с ними?
— Ну, это… живы?
Он повел плечами.
— У них меньше всего проблем. Играют… В их мире никаких войн еще не существует. Их и раньше родители не больно баловали вниманием. Так что для них ничего не изменилось. Думаю, мало что изменится, когда лорд Голдвин уйдет.
Второй советник сказал негромко:
— Вы можете быть за них спокойны, ваше высочество.
— Почему? — спросил я.
Он ответил мирно:
— Сейчас фактически правите вы, ваше высочество, а не женщина. Лорд Голдвин удовлетворен полностью. С его стороны неприятностей не будет.
Зондерсхаузен добавил:
— Он восстал против женщины на троне, а не короля.
— Но я скоро уйду, — предупредил я.
Он взглянул на меня с вопросом в глазах.
— Но ограничения…
— Королевской власти? — спросил я. — Да, очень серьезные. Хорошенько, и даже весьма, проработайте мою Хартию прав и свобод. Не исключено, добавите что-то еще мудрое. Я же не бесконечно мудр, а просто зело мудр, но курс королевства не должен зависеть от прихоти одного человека!
Они с облегчением перевели дыхание, а кто-то пробормотал враждебно:
— Да еще женщины…
Армия Шварцкопфа вошла в Мезину полностью, я выехал навстречу, вручил ему карту и подробно проинструктировал, где расположить гарнизоны, какие дороги взять под контроль, какие города пропустить, а в какие ввести свои патрульные отряды.
— Все-то вы успеваете, ваше высочество, — пробормотал он завидующе. — Когда только и составили все это…
— Учитесь, герцог, — сказал я назидательно, — управлять государством. Сперва на чужом, чтоб свое не попортить.
Он ухмыльнулся.
— Спасибо, ваше высочество. Но не хотел бы и чужое портить.
— Тогда будьте особенно осторожны.
— Куда денусь! И так теперь хожу, как на птичьем дворе, где цыплята лезут под ноги.
Я сказал бодро, как принято говорить с кадровыми военными:
— Действуйте, герцог!.. А я отбываю в столицу. Там тоже не умеют ходить строем.
Уже на обратном пути, пустив Зайчика вскачь, подумал запоздало, что строем еще нигде не умеют ходить, Шварцкопф не поймет, но отнесет на счет моей великой мудрости, что выбирает незнакомые слова.
