Норберт и его люди, усиленные двумя полками панцирной пехоты и сотней рыцарской конницы, все еще остаются на возвышенности, с которой хорошо видно Беллимину, но войти не решаются.
Я отдал Зайчика в руки конюхов, Бобику указывать не нужно, где что есть интересного, а когда я пошел к шатру Норберта, тот уже выскочил, предупрежденный, навстречу.
— Сэр Дерибас, — поприветствовал его я.
— Ваше высочество…
— Норберт, — сказал я, — какие новости из Беллимины?
— Лорд Голдвин, — доложил он, — только что покинул Беллимину со своими сторонниками. Я дал ему в провожатые десяток своих людей со знаменами, чтобы всем окружающим было видно насчет добровольной передачи власти… или властных полномочий, как вы говорите, хотя никто этого до сих пор не понимает.
— Хорошо, — сказал я, — что с Ротильдой?
— Совещается со своими лордами, — ответил он, понизив голос и с некоторой тревогой. — Похоже, строит какие-то планы…
— Или распределяет эти самые властные полномочия, — сказал я. — Прекрасно. Это хорошо, что занята.
— Но, ваше высочество…
Я взглянул с удивлением:
— А у вас есть идеи, чем ей заняться еще?
Он покачал головой.
— Нет…
— Ну тогда пусть продолжает играть в свои игры. Лишь бы не лезла в наши.
— Но, ваше высочество…
— Она полезет, — согласился я, — вы правы. Но не влезет.
Он перекрестился, вздохнул, в глазах надежда перемешивается с недоверием, но взглянул на меня и ничего не сказал.
— Кстати, — проговорил я, — немедленно все оставшиеся экземпляры Великой Хартии Вольностей отправьте в Беллимину. Их маловато, так что пусть местные интеллектуалы переписывают и распространяют.
Он чуть поклонился, не сводя с меня внимательного взгляда.
— Будет сделано, ваше высочество.
— Что-то хотите добавить? — спросил я.
Он покачал головой, но я смотрел требовательно, и он ответил почтительно:
— Мне кажется, в Беллимине эту Хартию примут с наибольшим восторгом.
Я кивнул.
— Верно мыслите. А с наименьшим?
— В Армландии, — ответил он незамедлительно.
Я вздохнул.
— Вы очень рассудительный человек, сэр Норберт. Спасибо!
Он исчез за пологом, я некоторое время тупо смотрел вслед, а на ткани шатра как наяву появляются картинки, как Ротильда въезжает в город, народ пугливо опускается на колени, а она зло и надменно велит графу Табарду схватить вон тех и тех, вздернуть прямо на площади, не так поклонились, сволочи…
— И зачем я это взвалил на свою голову? — спросил я с тоской. — Какой же я дурак… Господи, а ты в самом деле создал человека по своему образу и подобию?
Полог распахнулся, ворвался Джон, глаза горят готовностью броситься хоть в пропасть, только прикажите, ваше высочество!
— Звали, сэр Ричард?
— Ну, — пробормотал я, — не совсем вас, но раз и ты по его образу и подобию… (Господи, неужели мы из одной глины?..) то вот тебе срочное задание: вызвать графа Ханкбека.
— Это такой, — спросил он, — из лохматых полей вождь какого-то дикого племени?
— Он уже не вождь, — сказал я строго, — а граф!.. И учится сморкаться в тряпочку. Учись и ты быть учтивым.
Он исчез, я прикидывал макет воззвания к народу Мезины, потом опомнился, сказал с досадой, что народа еще нет как такового, как нет пока и наций и даже народностей, это меня занесло не туда, мыслю шаблонно и все подгоняю под какие-то стандарты. Видимо, я очень умный, научное мышление, правильный подход, что, увы, не срабатывает в неправильном месте, которое я стараюсь сделать правильным, да еще и церковь помогает…
Ханкбек явился разогретый бурной скачкой, от него пахнуло как своим потом, так и конским, а еще совсем немного вином, что и понятно, впервые оказался за пределами Скарляндии, всему удивляется, все пробует…
— Граф, — сказал я внушительно, и он посерьезнел, подтянулся, — мне приятно видеть, как отважно и решительно вы проводите в жизнь линию наших решений по употреблению и демократизации базовых ценностей по всей дороге сюда… да-да, мне все доносят, но не краснейте, вы же теперь граф!.. У меня к вам важнейшее задание.
Он по-военному коротко поклонился.
— Располагайте мной, ваше высочество.
— Нужна, — сказал я доверительно, — особая деликатность, почти нежность, однако и жестокость, если потребуется. Про строгость молчу, сами понимаете, мы в дружественной стране, которую оккупировали, но она, я говорю о стране, не должна об этом догадываться. Вы назначаетесь начальником охраны дворца, здесь восемь зданий, расположенных на территории примерно одного хайда…
Он охнул:
— Это же несколько сот акров!
— Размах, — согласился я. — Правда, там в основном сады и поля для выгула королевских коней, но все это огорожено достаточно высоким забором. Плохо то, что задним концом это все упирается в городскую стену. Любой, кто перелезет в том месте, сразу попадает в королевский сад…
Он покачал головой, лицо становилось все несчастнее.
— Думаю, именно так заговорщики и пробрались во дворец?
— Деталей не знаю, — ответил я небрежно, — не мой ранг. Но ваша задача будет не столько в том, чтобы уберечь королеву Ротильду от покушений, сколько уберечь народ от самой Ротильды. Да-да, от покушения на его свободы.
Он спросил медленно, словно выдавливал из себя:
— И в каких пределах…
— Определяйте сами, — ответил я быстро. — Постарайтесь преподносить так, что это для ее безопасности. Если же начнет артачиться…
— Это наверняка, — обронил он сумрачно. — Я уже успел наслышаться. Всего трясет! А вас еще больше зауважал. Вы просто стальной человек, ваше высочество!
— Тогда действуйте моим именем, — сказал я. — Объясните, как я уже говорил ей, но повторяйте чаще, что это в ее интересах. Мы полны решимости утвердить ее королевой и удержать на троне! Да, мы поддержим и обеспечим… ну, в общем, она будет, как и мечтала, королевой Мезины. Первой в истории королевства. Возможно, вообще первой в истории, не знаю.
Я умолк в раздумье, он проговорил с вопросом в голосе:
— Ваше высочество?
— Но полномочия ее будут несколько урезаны, — закончил я. — В ее же интересах. Иначе могу не успеть с другого конца света примчаться на помощь, когда разгневанный народ потащит ее на плаху.
Он подождал, но я молчал, наконец он поклонился.
— Ваше высочество… позвольте выполнять?
— Да, — ответил я. — Позволяю. В полной мере.
