Секретарша вряд ли посвящала в то, откуда гость явился, — смотрела на Палеологова с плохо скрываемой неприязнью, но терпела. А вот аспирантка косвенно сдала его, когда начала извиняться: странный этот предводитель именно тогда стойку сделал. Только непонятно, что он, как вор, залез в карман, шарит по углам, а деньги не вынимает. Пора бы и за руку поймать, но неясно, что хочет.
— Нет, мы архангельские, — слукавил Космач.
— Откуда же академика знаешь?
— Приезжал к нам, жил… Пользовали его.
В семьдесят шестом году Цидик действительно выезжал в экспедицию по Русскому Северу, попался его пространный отчет в научном журнале. Однако вскоре он оставил это занятие по причине своей слишком яркой интеллигентности: старообрядцы не воспринимали его бритый, блядолюбивый образ, принимали за подосланного начальниками шпиона и дурили ему голову всевозможными небылицами. Космач ходил по тем же местам много лет спустя и наслушался рассказов про академика. Живущие по своему времени кержаки рассказывали о нем, как будто вчера от них ушел.
— В таком случае вы — старообрядец! — заключил Палеологов.
— Верно, — с удовольствием согласился Космач. — Только я вот что-то толку не дам… Дворян давно нету, в семнадцатом еще к ногтю, а ты предводитель? Это как понимать?
Палеологов взял длинную паузу — делал заказ официанту, обсуждал, что лучше съесть, все время поднимал палец, как ствол пистолета; короче, задумался над чем-то, и уж точно не над ответом по поводу дворян и предводительства. На этот счет все было заготовлено, обкатано много раз и только бы от зубов отскакивало. Как-то неприятно насторожила его догадка, что новый знакомый старообрядец и приехал из Сибири.
Космач изображал из себя мужичка, а попросту валял дурака по привычке, с неким тайным, мстительным желанием подурачить людей, которые ему не нравились. Но даже в этом случае, например, расставаясь, обязательно бы рассмеялся, признался, что разыгрывал, однако тут мысленно зажал себя в кулак. Отрабатывать назад было уже поздно, тем более что предводитель вскинул головой челку и заговорил так, словно подкрадывался гусиным шагом:
— Значит, ты кержак, Ярий… Это замечательно. А не взять ли нам водочки? Под хорошую закуску…
— Не-е, нам нельзя, — замотал бородой. — Упаси бог…
— Совсем не пьешь? Важно было не переиграть.
— Как сказать… Бывает, да ныне великий пост начался.
— Я тоже верующий человек и понимаю. Ты же в дороге, а путешествующим и болезным можно.
— Ну, раз так, давай… Только помаленьку.
Он тут же подозвал официанта и заказал бутылку «смирновки».
— Дак чего насчет дворян-то? — напомнил Космач, намереваясь перехватить инициативу. — Неужто сохранились?
— Представь себе!
— Ты погляди! — Космач достал деревянный гребешок, заготовленный на этот случай, расчесал волосы на прямой пробор и бороду. — Значит, и ты тоже из благородных?
— Все мои предки — морские офицеры, — сказал Палеологов не без гордости, но и без особого удовольствия, что-то другое заботило.
— Ну сегодня и денек! — восхитился Космач. — Живого президента видал! Настоящего дворянина видал!.. А сейчас-то как? Опять помещиками будете?
— Время покажет, — увернулся тот. — Скажи мне, Ярий, а чем нынче живут кержаки? Точнее, как выживают? Ты, например, на чем зарабатываешь? Знахарством в деревне много бабок не нарубишь. Или натуральное хозяйство?
— Да лесом выживаем, — вздохнул Космач. — Делянки в лесхозе берем, рубим да продаем. А то и на корню… Воруем, конешно, прости господи!
Официант прикатил тележку, накрыл на стол и пожелал приятно отдохнуть. Космач покрестился в сторону, тарелки покрестил и стал есть крутую, наваристую солянку. Палеологов разлил водку.
— Ну что, Ярий, за знакомство!
Космач посмотрел на крохотную рюмку, покачал головой.
— Ты что это мне налил-то? Лекарство?
— Нет, водка, настоящая смирновская…
— Ежели водка — сюда наливай. — Подставил стакан для напитков. — Это вы, баре, привыкли стопочками…
Палеологов с готовностью набулькал до краев и прищурился с усмешкой — наблюдал. Космач поднял стакан и неторопливо выпил до дна, как воду. Утер ладонью усы, хлебнул солянки.
— Ох, хорош супчик! Спросить бы, как варят да что кладут… Заставил бы тещу…
— Послушай, Ярий… — Сотрапезник почти не ел, так, для вида. — А есть сейчас настоящие кержаки? Которые бы в скитах жили, молились, как раньше.
— Да откуда ж?.. Молодые разбежались по селам… Может, и остались где старухи… Да и те мрут! Ходить некому, кормить-поить…
— Говорят, еще лет сорок назад существовала целая система снабжения у староверов. Даже своя почта была.
— Говорят… — Космач заел солянкой злой восторг: а парень кое-что знает о кержаках! И щупает его не из любопытства и не ради застольной беседы…
— Должно быть, ты слышал, — продолжал Палеологов, для отвода глаз мешая ложкой в тарелке. — Существовала Соляная Тропа… Соль по ней носили.
— Со-оль? — пропел Космач. — Куда носили?
— С солеварен на Урале через всю Сибирь до Дальнего Востока. И на Запад.
— А чего ее носить, коль соли этой в магазинах дополна?
Предводитель был терпелив, хорошо подкован и прочитал короткую и емкую лекцию:
— Это сейчас дополна. А еще лет двести назад в Сибири кержаки бедствовали страшно. Когда в восемнадцатом веке царь издал указ не давать им соли из государственной казны, они и наладили собственную доставку. Несли от скита к скиту, и менее чем через месяц соль попадала к семейским. Потому тропа и называлась — Соляная.
Он не сказал, а возможно, не знал, что обратно таким же образом несли контрабандную пушнину, золото и камни-самоцветы. Все это попадало в руки московского купечества, состоящего на девяносто процентов из старообрядцев. А уже от них, по своим каналам, — раскольникам в Румынии, Болгарии, Черногории и Словении, которые продавали все это по Европе.
— Ну дак чего дальше? — спросил Космач, накрывая стакан ладонью — Палеологов тянулся к нему горлышком бутылки. — Я пью один раз…
— Дальше?.. Ты не мог не слышать о такой тропе. Всю историю у кержаков было… своеобразное братство и общины поддерживали связь между собой. Менялись продуктами питания, боеприпасами, невестами…
— В старое время было. А сейчас-то уж какая тропа?
— Но она же была!
Идти в полный отказ — мог не поверить: на самом деле Соляная Тропа своим европейским концом уходила в Карелию и Финляндию. Русский Север был также привязан к ней из экономических соображений.
