— Не позволю, чтобы снова повторился тридцать седьмой! — закончил тогда свою речь законник. — Будут доказательства — арестую.
Однако неожиданно он позвонил сам и попросил приехать, забрать уже подписанные ордера на аресты и обыски. Без требований каких-либо дополнительных доказательств.
В спецпрокуратуре щел летний ремонт, стучали молотки, скребли мастерки и воняло краской. Законник сидел в своем кабинете и хватался за голову, надышавшись, как токсикоман.
— Башка раскалывается, — пожаловался он. — Поехали отсюда куда-нибудь… на природу.
Заремба, как старый притворщик, уловил в этом предложении фальшь: голова, возможно, и в самом деле болела, да только не от краски. Они сели в личную машину спецпрокурора — пожухлый, с дырявыми крыльями «москвич» и поехали из центра в сторону Строгино. Спрашивать, куда везут и почему именно в этом направлении, не имело смысла, ибо события разворачивались самым неожиданным образом. По дороге законник остановился возле супермаркета и озабоченно посмотрел на Зарембу.
— А не взять ли нам бутылочку? Что-то голова не проходит…
— Почему не взять-то? — полковник полез за кошельком. — Можно еще и пива прихватить, холодненького. А то и у меня язва расшалилась.
За спецпрокурором не было славы тихого алкоголика, и такой оборот дела означал, что предстоит какой-то крупный и серьезный разговор. Он вернулся с полным звенящим пакетом, сел за руль и привез Зарембу на берег озера в десятом микрорайоне Строгино. За редким сквером поднимались скалы многоэтажек, а здесь, у воды, было тихо и не жарко. Законник на правах хозяина снял с заднего сидения и расстелил на земле чехол, разложил закуску и налил водки в разовые пластмассовые стаканчики.
— Кажется, ты в Карелии на меня обиделся? — спросил он, по условиям ситуации переходя на «ты».
Если он позвал пить «мировую», то это выглядело по крайней мере странно со стороны спецпрокурора. Подобных обид в их жизни было не счесть, и если каждую таким образом «замачивать», то круглый год не будешь просыхать. Да и не принято как-то обижаться на законы…
— За десантуру, что ли? — между прочим поинтересовался Заремба. — А что обижаться, все как положено. И так стволов у населения больше, чем после войны.
— Лукавишь! — погрозил пальцем законник и поднял стакан. — Ладно, давай, пока не нагрелась. Чтоб не было между нами обид.
Едва закусив, он тут же налил снова.
— Не часто? — Заремба открыл пиво. — Жара-то еще не спала…
Спецпрокурор достал колоду карт — подвернулась в кармане под руку, профессионально, как фокусник, распустил в воздухе и мгновенно собрал в тугую пачку.
— Эх, нам бы третьего да пульку расписать! — помечтал он, бросая колоду на чехол. — Давай кликнем любого прохожего?
— Давай, — согласился Заремба, внутренне восхищаясь непосредственностью законника. — Только я не очень-то в преферанс…
— Дело поправимое, — хмыкнул тот. — Главное, чтобы судьба послала нам сегодня третьего! Пошлет или нет?
Он по-прежнему оставался фаталистом… И Заремба вдруг проникся его состоянием — все сегодня свершалось по воле судьбы! Знал ли он, проснувшись утром, что вечером будет сидеть на берегу озера в Строгино, пить водку и играть в преферанс с несгибаемым и недоступным специальным прокурором?
— Ну что, замахнем еще по одной? — законник вскинул стакан. — Между первой и второй, говорят, пуля не должна успеть пролететь.
Выпил со вкусом, закусил нарезной ветчиной — Заремба диву давался.
— Ты там был, где транспортник гробанулбя? — спросил прокурор.
— Был… Печальное зрелище. Обломки разнесло на несколько километров. Самый крупный — хвостовое оперение…
— Хорошо зарядили.
— Сами и зарядили. Груз толком не проверили…
— А сами ли? — посеял сомнения фаталист.
— Ну не по воле же рока!
— Как знать… По чьей воле? В тот же вечер, как я из Карелии вернулся, пришел ко мне… человек. Черный человек, понимаешь? Высокопоставленное лицо. Так высоко поставленное — имя назвать страшно. Потому и не назову… И предложил он возбудить уголовное дело.
— Против меня? — угадал Заремба.
— На воре и шапка горит… Против тебя, твоего стрелка Поспелова и всей десантуры. И пожелал он, чтоб я немедленно арестовал всех и заключил, скажем, в Лефортово. Остальное — не мое дело.
— На основании чего?
— Были бы люди, основание найдется, — вздохнул законник. — Так хотелось пульку расписать, да, видно, не судьба… Ну что, с картами не везет, давай водку пить… Слушай, Саня, у тебя знакомого издателя нет? Кто бы взялся напечатать мои мемуары?
— Что-то не припомню, кажется, нет.
— А жалко… — он вдруг зашептал, заулыбался с мальчишеской восхищенностью:
— Я им такую бомбу приготовил! Такой заряд — хвостового оперения не останется!
Только бы успеть напечатать!С фактами, банковскими счетами, а какие цифры!..
Кстати, знаешь, какой гонорар мне предложил за услугу?
— Кто предложил? — переспросил Заремба, чувствуя легкий страх: спецпрокурор напоминал сейчас блаженного…
— Высоко поставленное лицо!.. Сто тысяч долларов сразу и столько же после того, как ты со своей командой сядешь в Лефортово. Какие деньги! Можно уйти со службы, купить виллу где-нибудь в Эквадоре и положить на все во-от такой! С прибором!..
Да, самое любопытное: знает все, даже о количестве трупов, которых навалил твой Пострел. И о твоих… тайных договоренностях. Относительно десантуры, оружия и прочего. На память кроет, сколько ты автоматов отдал, боеприпасов, взрывчатки. В общем, срок вам натягивает. Приличный, скажу тебе, срок. А может, вы в Лефортово долго и не протянете. У кого острая сердечная недостаточность, у кого инсульт, кого уголовнички приласкают заднищей о бетонный пол… Ты бы должен знать, откуда у него информация.
— Не знаю, — откровенно признался Заремба и выпил. — Если бы ты имя назвал… этого высокопоставленного, можно было бы вычислить. А так гадать я не привык.
Сказал бы фамилию?
— Пока не скажу. Знаю: тебе только скажи — ты сразу же начнешь отстрел.
Всех подряд. Ты же партизан… Всех не отстреляешь, а дело погубишь.
— Какое дело?
— Карельское! Ты его правильно начал, а я идиот полный! Прости меня, Саня.
Теперь бы я этим мужикам… этой десантуре сам по пулемету выдал. Если увидишь их, скажи: этот придурок обмороженный был… не прав и теперь кается… Хорошо ты начал, только с хвоста. В Карелии, брат, хвост у этого дракона, а все головы тут, в столице. Но ничего, бей в хвост. Больно станет — хоть одну голову, но завернет назад.
