О том, что перед домом вот уже три ночи пляшут скелеты, фермеры решили пока не говорить.
Но, видимо, милиция уже знала о проделках мертвецов в округе.
— А больше ничего странного вы не заметили? — спросил Солодянкин.
— Что, например? Вой, крики? Неясные тени?
— Да, что-то подобное. Пляску мертвецов.
— Отдаленные голоса были, — соврал Поспелов. — Но мы с женой не выглядывали в окна. Недавно нас предупреждал об этом бывший хозяин фермы. Подлец, когда продавал — помалкивал. А сейчас выдал…
— Тут и в самом деле пляшут мертвецы? — испугалась Татьяна.
— Мертвецы не пляшут, — успокоил Солодянкин. — Но есть одна преступная группировка. Промышляют сбором и продажей оружия. А попутно пугают туристов и всех, кто им не понравится. Несут впереди себя скелеты в тряпье и орут благим матом. Туристы драпают, а они собирают добычу: резиновые лодки, байдарки, радиои фотоаппаратуру, одежду. В общем, чистый разбой. Ловим, сажаем, но появляются другие… Это такой специфический местный промысел.
Поспелов тут же вспомнил пилота Ситникова: не в этой ли команде подвизается ныне романтический «партизан»? И не от лихого ли туриста получил пулю из М-16?..
— Вы обязаны оградить нас от хулиганов! — потребовала жена-финка. Здесь опасно жить!
— Кто вас сюда загонял? — грубовато спросил Солодянкин. — Забрались сами в глушь, захотели жить на хуторе, вот и ограждайте себя сами.
— На что же нам милиция? — схватилась с ним Татьяна. — Бандиты стреляют по окнам!
А вы ничего не предпринимаете! Мы требуем милиционера для охраны!
— Платите деньги — посадим милиционера, — отпарировал невозмутимый милиционер.
— Мы платим налоги! Я на вас пожалуюсь!
— На здоровье, куда хотите! Это ваше право.
— Георгий, почему ты молчишь? — напустилась она на «мужа». — Почему ты всегда молчишь? Ты мужчина или нет? Почему я должна обеспечивать охрану дома?
— Что я скажу? — замялся Георгий. — Если осталось одно право жаловаться. А кому — и не ведомо…
— Ты меня затащил сюда! Кто тихой жизнью на ферме мне уши прожжужжал? Где она, твоя тихая жизнь? Птицы поют, в речках форель!..
Воспользовавшись назревающей семейной ссорой, Солодянкин удалился, погрузил опергруппу в машину и укатил прочь. Теперь следовало запустить слух, что будто бы новый фермер собирается продавать Горячее Урочище, и это станет хорошим основанием не покупать нынче скот и обойтись пасекой. Покойную жизнь сулил вовсе не Поспелов, а полковник Заремба, однако при таком раскладе крестьянствовать тут станет некогда.
В этот же день уже затемно, когда пчелы собрались в ульи, Георгий выехал все-таки в Долину Смерти. «Жену» пришлось брать с собой: если бы согласилась остаться — не оставил бы. Оказалось, что собак в округе купить не так-то просто, и Зарембе был послан заказ на двух кавказских овчарок, которых должен доставить в Верхние Сволочи специально командированный сотрудник. А пока фермеры тщательно опутали забор и прилегающую территорию армейской фронтовой сигнализацией: тончайшая проволока-паутинка растягивалась по земле и замыкалась на пусковых установках осветительных ракет, спрятанных в траве. Любой разрыв — и в небе иллюминация.
Сопротивляемость фермы следовало наращивать, но не так резко, чтобы не отпугнуть пока незримого и неизведанного противника. В арсенале оставались еще мины с нервно-паралитическим газом, устанавливаемые на растяжках, однако они означали уже переход к «военным действиям». Сейчас важно было проверить, кто и с какой целью придет на ферму и как поведет себя после того, как будет обнаружен. Визит ночного гостя, забиравшегося в скотный двор, также вызывал массу вопросов: связан лион как-то сшабашом мертвецов?
А милиция рекомендовала ограждать себя от этих набегов самим!
Дорог в Долину Смерти было несколько, в основном, зарастающие лесовозные волока, по которым теперь ходили к верховьям рек дикие группы туристов и спортсменов-водников. И один старый, давцо не езженный проселок, когда-то соединявший Нижние Сволочи и Одинозеро, проходил по самой долине. Его можно было смело отнести к остаткам древнего пути «из Варяг в Греки», поскольку, если верить истории, путь этот проходил как раз Долиной Смерти с севера на юг. Проехать по проселку всю долину было невозможно даже на танке: давно ушли в трясину лежневки на болотах, разрушились деревянные мостики через малые речки, вытекающие чуть ли не из каждой седловины сопок, да и сама дорога как бы потерялась под мхами и молодым лесом. Судя по прошлой обустроенности, это был купеческий торговый тракт.
Поспелов выбрал самую нехоженую лесовозную дорогу, загодя проехал на «ниве» и убрал упавшие поперек деревья. Пасека была смонтирована на прицепе и в кузове грузовика, каждый улей вставлен и закреплен в специальном гнезде, а каждая рамка в улье раскреплена, чтобы при болтанке не придавило пчел. И все равно приходилось двигаться очень медленно, чтобы не растрясти привередливый живой груз. Путешествовать с пасекой следовало по старым вырубкам, где зацветал кипрей и малинник, и заброшенным, зарастающим луговинам, во множестве разбросанным по долине вдоль речек и ручьев.
Долина Смерти тянулась с севера на юг от Одинозера километров на тридцать и затем распадалась и исчезала между сопок. Она была слегка всхолмлена, изрезана невысокими каменистыми грядами, сплошь уставленная огромными валунами — типичная ледниковая долина, зажатая с запада и востока плоскими холмами и сопками, по которым и проходила линия обороны во время той войны. По западному склону стояли немцы, это было, заметно по основательности и прочности оборонительных сооружений — железобетонные доты, бронеколпаки, артиллерийские капониры с бетонными стенками, вместо окопов — каменные дувалы; восточный склон около трех лет удерживали наши войска, и все тут было земляное и деревянное. Несмотря на хорошее вооружение и оснащенность, немцы так и не могли перейти долину и продвинуться вглубь Карелии, чтобы потом выйти к Белому морю. Здесь и была остановлена война на Северном фронте.
И ничего тут не было ни зловещего, ни рокового, а наоборот, все радовало глаз и слух, и мест таких на земле было еще поискать! Не зря сюда тянуло отпускников, спортсменов и просто романтически настроенных людей самого разного возраста: на каждом валуне — автограф… Правда, дороговизна жизни и переориентация на добычу средств к существованию резко убавила этот поток, но еще в мае, когда Поспелов приехал сюда в первый раз, то уже нашел следы непокорных путешественников — кострище на берегу ручья, где в самом деле плескалась форель, оставленная на деревьях бельевая веревка: туристский сезон открылся.
Ночи были уже светлые, почти белы?, в долине лежал туман, глушивший звуки, и, несмотря на рассказ Зарембы о Долине Смерти, на предрассудки и мрачную славу, фермерам стало здесь хорошо, особенно под утро, когда загомонили птицы.
Автомобиль с пасекой установили подальше от туристских троп, открыли в ульях пчелиные летки, и можно было уже спокойно ехать на «ниве» в Горячее Урочище, точнее, отвезти туда «жену», а самому вернуться назад и начать обследование долины. Однако Татьяна, безвылазно сидящая на ферме, попросила Георгия подняться на сопку, чтобы оттуда глянуть на живописные просторы. Он заподозрил простую женскую хитрость — ей не хотелось на ферму! — но уступил и, оставив машину на волоке, повел Татьяну в гору.
