— Вы что?! — заорал он. — Дебилы? Полудурки? Да нас перещелкают через месяц. А если не перещелкают, то менты обидятся и сами повяжут. Да еще по сроку намотают за незаконное владение оружием. Верно, Азарий?
— Во-первых, этот мужик не из ментов, а из службы безопасности. Заметил Азарий. — И как не крути, без государства мы ничего не сделаем.
— Да хрен забило твое государство на этих ублюдков! — чуть ли не в голос закричал молодняк. — Пока мы в космосе летали, всю страну разворовали! Где была твоя безопасность? Россию давно сдали с потрохами! И нас сдали! Надо самим вставать! Может, этот мужик — того?
— Может, сам-то ничего, а его начальство заодно с пришельцами! Вот и вломимся!
Нынче нельзя никому подчиняться!
— Бараны! — ревел Лобан. — Нам же настоящее оружие дадут! Ну что вы сделаете со «шмайсерами»? И патроны через один стреляют!
— Лобан! У тебя ребятишки дома голодные сидят! — резал Тимоха. — Кто их накормит? Государство твое? Да нынешнее государство елду с прибором на наших ребятишек положило! Нас три года нет — хоть копейку пенсии дали за потерю кормильца? Или пособие?
— А ты не потерялся! Ты в космосе прохлаждался! За что платить?
— Но ребятишки-то — голодные!
— Ничего, бабы прокормят, помереть не дадут, — заступился за своего соратника Азарий.
— Как хотите, мужики, я пошел домой! — заявил вдруг Тимоха и закинул пулемет «МГ» за спину. — У меня три года печь разобранная стоит! Никто не удосужился помочь. Три года! Скоро девки замуж пойдут, а отца все нету. Раз еще есть у нас безопасность, вот пусть она и мочит пришельцев. Деньги за это получает, и поди, каждый месяц.
Но только он приблизился к выходу, как Пашка на нарах закричал, запорхал, как дырявый кузнечный мех.
— Вернись, Тимоха! Мы же клятву давали! Пока всех не замочим — домой не пойдем!
— Сделаю дома дела, а на всю зиму приду! — от порога сказал тот. Зима длинная, еще напартизанимся. Все равно делать нечего!
Шурка с Игорем подскочили, вцепились — один в рюкзак, другой в пулемет.
— Если уходишь — пулемет нам отдай!
— И патроны!
— Ну уж во вам! — вывернувшись, показал Тимоха. — Я пулемет нашел! Это мой пулемет! Идите вон и ищите!
— Предатель! — закричал Пашка и на чистых бинтах выступила кровь. Не выпускать его, суку! К стенке!
Шурка с Игорем снова бросились на него, стали выворачивать из рук «МГ», сдирать рюкзак — Тимоха отбивался руками и ногами, пугал, вращая вытаращенными глазами:
— Отойди! Отойди, на хрен! Я псих! Я сейчас вас уложу тут! Менты вам дадут пулеметы! Отвали, фанера! Убью же!!
Пашка швырял в него ботинками, матерился и совестил:
— Паскуда! Я молодую жену потерял! Меня ранили, но я не сдаюсь! А ты, падла, печку пошел класть, когда пришельцы страну оккупируют?! Вот ты какой у нас, трезвенник!
— Трезвенникам особенно верить нельзя! — заключил Азарий. — Они народ себе на уме.
— А настоящие герои, между прочим, квасили — дай бог! — поддержал Лобан. — Отбирайте пулемет!
На Тимоху навалились всерьез, но заломать его было не так-то просто в ход пошел и пулеметный приклад. Шурке досталось в лоб, и когда он откатился, чуть не своротив железную печку в доте, в драку вступил Лобан. Через минуту бились насмерть и уже все, даже Пашка слез с нар, урча своей раной. Только Азарий сидел в углу и курил.
И тут в пылу междоусобицы кто-то случайно надавил на спуск, автоматная очередь ударила в низкий бетонный свод, взвизгнул и вспылил по стенам рикошет.
Битва вмиг прекратилась, озирались, пучили глаза — к счастью, никого не зацепило, только исчеркало стены.
— Все, шабаш, — сказал Азарий в наступившей тишине. — Завтра пойдем выполнять первое задание, на аэродром.
Десантура расселась по углам, утирали кровь, промокали рукавами ссадины, прилаживали вырванные из одежды лоскутья, с удивлением рассматривали росчерки пуль на бетоне, нюхали стволы автоматов — кто стрелял?..
— Это тебе мент приказал? — поинтересовал Игорь.
— Разговорчики! — прикрикнул Лобан. — Ну и распустились же вы…
— Погоди, скоро строевая подготовка начнется, — пробурчал Шурка.
— Всем все ясно? — спросил Азарий. — Вопросы есть?
— Чего тут неясного? — повесив голову, вздохнул Тимоха. — Опять на зиму без печки. Да и грибок, зараза…
— Выполним задание, я тебя отпущу на три дня, — пообещал Азарий.
— За три дня я никак два ведра не написаю! — развел тот руками. — А еще промазать надо.
— Тогда, брат, только после победы. Поможем всей командой. Еще вопросы?
— У меня вопрос, — подал голос Пашка. — Можешь ты популярно объяснить, на кой ляд нам идти на аэродром? Ты не думаешь, что нас этот мент… отвлекает от настоящего дела?
— Сказано — на аэродром, — встрял Лобан. — Я популярно объяснил? Нет, мужики, что вы в самом деле вечно недовольные? Да если мы выполним задание и накроем всех этих хитромудрых ублюдков, нам же по ордену положено! Ты бы, Азарий, договорился еще, чтоб нам вместе с оружием и форму выдали. Сейчас в десантуре камуфляж классный дают, а? Представляете, являемся мы в село в форме и при орденах, а? Не хило?
— Это когда ты молодой был, побрякушки котировались, — заметил Игорь.
— А сейчас приди на дискотеку с орденом, скажут, вальты поехали, добавил Шурка.
— А бабы — все суки, — мечтательно проговорил Пашка. — Живым останусь никогда не женюсь. Но вертеть женщинами буду, с ума их сводить, обманывать каждый день. С этим ментом с фермы видали какая фельдшерица приезжала? Так вот, я уже с ней договорился. На раз снял. Она мне рану чистит, а я ей ручки целую, ножки… Эх!
Аж вся трепещет!
— Эх, печь бы успеть до морозов сделать! — вздохнул Тимоха. Отвоеваться бы поскорее…
— Поскорее у нас не получится, — с генеральской интонацией сказал Лобан. — Выбьем «драконов» из Карелии — на Финляндию пойдем. А там до Швеции рукой подать. А от Швеции всяко придется идти до Берлина. У нас же все войны то в Берлине, то в Париже заканчиваются. Ты уж терпи, Тимофей.
Когда же на следующий день Поспелов привез оружие и усадил десантуру писать бумаги — заявления с просьбой о контрактной службе в вооруженных силах, автобиографии и собственно, сами контракты, — настроение уже было приподнятым, почти веселым.
Полный разнобой в чувствах и смущение вызвала зарплата, выданная вперед по пять миллионов на брата. Десантура отродясь таких денег в руках не держала, за три космических года отвыкнув от условий земного существования, современных цен и магазинов. Но уже не роптали, по-крестьянски прикидывали, как бы переправить зарплату женам — мало ли, вдруг убьют? — и одновременно опасаясь, как бы жены не растратили большие деньги на всякую ерунду.
