В тот день подруга показала мне статью в газете за прошлую неделю. К своему большому удивлению, я увидела фотографию, на которой в полный рост были изображены мой бывший муж и его племянник. В статье, сопровождавшей фото, говорилось об их террористической деятельности.
— Поверить не могу! Я знала, что Абдель фундаменталист, но подозрения в терроризме — это уж слишком!
— Хорошо, что ты отделалась от него! — добавила Лейла. — Господь вовремя вас разлучил.
— Мои родные знали об этом, газета ведь старая. Но почему же они пытались заставить меня вернуться к мужу вместе с дочерьми? Это все равно что отправить нас в волчью пасть!
Я знала, что родные будут искать меня в квартале, в котором я жила, и там, где имела обыкновение бывать.
Наверняка устроили засаду и возле дома, чтобы поймать меня и отомстить, но я гнала подобные мысли. У меня было два важных союзника: подруга Лейла и сочувствующий комиссар. До сих пор не получив ни единой весточки от Хусейна, я решила, что он отказался от меня.
Но хотелось знать это наверняка, и дрожа от волнения я набрала его номер. Я так хотела услышать его голос!
Он сразу меня узнал.
— Самия, что случилось?! Почему ты мне ничего не сообщила?!
— Но ведь ты сам обещал прийти к моим родителям!
Почему ты этого не сделал?
— Я приходил! Через три дня, как договаривались, я пришел к ним домой. Твой брат сказал мне, что ты решила вернуться к мужу и уехала вместе с детьми.
Я только о тебе и думаю, Самия. Я очень переживал, когда узнал, что твоего мужа разыскивают по подозрению в терроризме.
Коротко я пересказала ему последние события.
— Мне страшно оставаться одной, Хусейн. Семья желает моей смерти, а я не знаю, как защитить себя и дочерей.
— Я не собираюсь отказываться от своих намерений, — успокоил Хусейн. — Я буду защищать вас и попрежнему хочу взять тебя в жены, как только ты получишь официальный развод.
— Но как отыскать Абделя? Даже если это получится, за развод он потребует огромную сумму. К тому же он в розыске как опасный'террорист.
К старым проблемам прибавилась новая: мои родители, мой бывший муж, а теперь еще и банда террористов.
В который раз я оказывалась перед неразрешимой дилеммой. С одной стороны, оставшись одна, я подвергала себя опасности; с другой стороны, религия запрещала жить с мужчиной-вне брака. Непростая головоломка!
Ситуация казалась безвыходной. Все равно что пытаться усидеть на двух стульях.
Как я уже говорила, в мусульманских странах женщина не имеет собственного, личного статуса. Она целиком и полностью зависит от мужчины, который за нее отвечает: сначала от отца, потом от мужа. В случае смерти супруга или развода женщина может получить статус вдовы или разведенной, то есть получить право жить одной и самостоятельно принимать решения (если, конечно, другие родственники позволят ей это). Алжир от других мусульманских стран отличается еще и тем, что здесь не существует статуса одинокой женщины, равно как и определения одинокая. Единственный выход из ситуации — найти бывшего супруга и его слабые точки, чтобы заставить его развестись.
За нашу безопасность теперь отвечал Хусейн, правда, не афишируя этого, чтобы меня не обвинили в адюльтере. В Алжире это тяжкое преступление, за которое могут даже отправить на эшафот. Время от времени Хусейн наведывался к нам. Однажды он принес новости об Абделе. Оказывается, тот сдался властям и теперь находится под их защитой. По его версии, он присоединился к террористам против своей воли, потому что те угрожали убить его племянника и кузена. Я не верила ни единому его слову. Уж слишком хорошо я его знала. Это был выдумщик и лжец, готовый продать родную мать, чтобы только спасти шкуру. Но полиция ему поверила и предоставила защиту. В Алжире полиция может взять под защиту опасного индивида, но одинокую женщину, решившую жить со своими с детьми самостоятельно, никто защищать не станет. Если она сама приняла такое решение, пусть сама себя и защищает.
Через несколько дней со мной связался комиссар полиции.
— Здравствуйте, мадам Самия! Я получил ключи от вашего дома! Хочу поехать туда с вами, чтобы проверить, все ли в порядке.
Я была ему очень благодарна. Так хотелось поскорее оказаться дома! Но мысль о том, как я буду жить там одна вместе с детьми, не давала мне покоя. Я поделилась своими опасениями с комиссаром.
— Я строжайшим образом запретил вашим родственникам создавать вам проблемы. Если что, звоните, и я сразу приду к вам на помощь и сделаю все, что от меня зависит, чтобы защитить вас. Одно условие: пока вы официально не разведены, вы не должны видеться с вашим военным. Зачем вам лишние проблемы — вы ведь прекрасно знаете, какие нравы царят в нашей стране!
К трем часам дня вместе с Лейлой я отправилась к своему дому. Комиссар уже поджидал нас у двери. Вокруг было тихо, но мое сердце едва не выпрыгивало из груди.
После обычных приветствий комиссар отпер двери.
Мрачная сцена предстала перед нашими глазами: все перевернуто вверх дном, большинство предметов мебели исчезли, внутренние двери и окна были выбиты. Дом превратился в руины. И я разрыдалась. Подруга попыталась меня успокоить, а комиссар, сохраняя хладнокровие, приказал не входить в дом и заверил, что сам все уладит с моими родственниками.
— Мебель вам вернут и все отремонтируют. Уверяю вас, это в их интересах. Возвращайтесь к Лейле, а сюда вернетесь, когда здесь наведут порядок. Доверьтесь мне, — добавил он и с видом защитника пожал мне руку.
Когда мы шли к автомобилю, я заметила своего младшего брата — тот стоял, прислонившись к стене, с сигаретой в зубах. Увидев меня, он провел пальцем по шее, словно говорил: мы тебя зарежем. Я запаниковала, а Лейла сохранила спокойствие. Пока мы ехали к ее дому, она несколько раз оглядывалась назад, проверяя, не следят ли за нами.
Почувствовав себя в безопасности лишь в доме Лейлы, я позвонила Хусейну. Теперь, лишившись возможности встречаться, мы общались по телефону.
Дочери скучали по школе, по подругам. Уже больше месяца они жили моей взрослой жизнью, и я очень рассчитывала на их поддержку, особенно на поддержку Норы. Но девочкам нужна жизнь детей их возраста.
Новость, что скоро они пойдут в школу и смогут приглашать домой приятельниц, заставила Мелиссу улыбнуться. Нора же не спешила разделять энтузиазм сестры.
— Ты знаешь мое мнение, мама. Кошмар закончится только тогда, когда мы уедем из страны. Я не чувствую себя дома ни в этом доме, ни в этой стране. Мне не по душе здешние нравы. Я хочу жить свободно. Я не хочу бояться ни своего отца, ни деда, ни дядей, ни всех здешних мужчин вместе взятых. Я хочу во Францию — там у меня есть настоящие друзья, там я буду чувствовать себя по-настоящему дома. — Я понимаю тебя, Нора, только не все сразу. Всему свое время. Обещаю, настанет день, когда мы уедем отсюда.
